Сергей Галицкий - Из смерти в жизнь… Главная награда

Говорю: «Бегом, зовите анестезиолога! Срочно на операционный стол!». Анестезиологом тогда у нас был майор Саша Мухин — классный специалист! Он мгновенно поставил подключичный катетер по Сельдингеру (пункция и катетеризация центральной вены для проведения инфузионной терапии. — Ред.), быстро заинтубировал раненого (интубация — введение особой трубки в трахею при сужениях, грозящих удушьем. — Ред.) и ввёл его в наркоз.

Делаю разрез — в животе жидкая кровь и сгустки! Пуля зашла парню в поясницу, каким-то очень хитрым образом проскочила так, что ранение получила только селезёнка и брызжейка ободочной кишки. Питающие сосуды, артерия и вены — всё было перебито. Естественно, кровь изливалась в брюшную полость. Мы собрали и реинфузировали ему около двух литров его же крови. Выполнил спленэктомию — удалил селезёнку. Затем ввёл ему зонд в желудок — поставил его на декомпрессию. Осушил и дренировал брюшную полость, наложил швы на рану. Сама операция закончена. Но основная борьба за жизнь водителя ещё впереди. Сейчас главная фигура — наш прекрасный реаниматолог Мухин. Только от его знаний, умения и таланта зависит теперь жизнь солдата. И он справился великолепно.

Лежал парень в отделении реанимации до утра на ИВЛ (искусственная вентиляция лёгких. — Ред.). Мы, честно сказать, думали, что шансов у него очень мало, может не вытянуть. Сочетание в совокупности очень нехорошее — тяжёлое ранение, тяжёлая операционная травма и массивная кровопотеря! И выглядел он, прямо надо сказать, неважно. Естественно, что для него мы брали ещё и донорскую кровь у так называемых «резервных доноров», солдат из бригады. Взяли где-то литр донорской крови, четыре флакона по двести пятьдесят граммов. Помногу мы у одного донора не брали. Во-первых, солдаты были обезвоженные, а во-вторых, им боевые задачи надо выполнять. Повезло ещё, что группа крови у него была достаточно распространённая — первая, резус-положительная.

Рано утром пошёл проведать его в отделение анестезиологии, реаниматологии и интенсивной терапии. Подхожу — а он глазами хлопает, пришёл в себя. Мы его с Сашей Мухиным экстубировали (удалили интубационную трубку из трахеи), он слабым голосом попросил пить. Появилась реальная надежда на спасение, но я всё ещё очень боялся за него. Ведь, как правило, массивная кровопотеря опасна развитием двух тяжелейших осложнений, чрезвычайно опасных для жизни раненого. Первое — так называемый синдром ДВС, при котором кровь у раненого не свёртывается, и буквально всё раневые поверхности интенсивно кровят! И второе — развитие острой почечной недостаточности.

Ему было очень тяжело: тяжёлое ранение, лишился селезёнки, потерял столько крови, да и живот ему, бедному, «распахали» здорово. Мы не угнетали его сознание намеренно — надо было оценить его состояние. Но наш чудо-анестезиолог делал ему программное и вполне адекватное его состоянию обезболивание и проводил интенсивную терапию. Слава Богу, миновали его и ДВС, и острая почечная недостаточность. Трое суток держали его у себя, стабилизировали, а потом — вертолётом в Кабул. Молодец, выздоровел! От армейского хирурга мы всё же получили нагоняй. Но так, больше для порядка. Он сам переживал и за раненого и за нас, дураков, — справимся ли?! Все армейские хирурги, с которыми мне в Афганистане пришлось работать, были замечательные люди. Это и Пётр Николаевич Зубарев, и Эдуард Владимирович Чернов, и Иван Данилович Косачёв. Великолепные хирурги, требовательные командиры и мудрые учителя!

В Афганистане не было таких массовых потерь, как в Чечне. Воевали очень грамотно, людей берегли на всех уровнях. По каждому раненому у нас была налажена чёткая обратная связь буквально на всех этапах, начиная с эвакуации с поля боя. Потом последовательно медицинская рота, гарнизонный госпиталь, 650-й армейский госпиталь, 340-й Ташкентский окружной военный клинический госпиталь. Когда раненого везут, очень важно знать характер ранения, истинную тяжесть его состояния, не развились ли в дороге какие-либо осложнения. В Кабуле для этих целей на аэродроме был специально развёрнут эвакуационный приёмник, в котором дежурили круглосуточно военные врачи. Они должны были принимать, оценивать степень тяжести раненых и готовить их к доставке в 650-й армейский госпиталь.

В Афганистане руководством Военно-медицинской службы проводился очень серьёзный анализ медицинской помощи. Драли нас за промахи очень жёстко. Раза два в год проводились всеармейские конференции хирургов. Как правило — в Кабуле. Детально проводили анализ и разбор всех допущенных ошибок и недостатков в лечебно-диагностической работе. Разбирались по каждому гарнизону, по каждому отдельно взятому «учёному» и по каждому конкретному случаю.

Главный хирург ТуркВО Евгений Арсеньевич Волк при проведении конференции хирургов 40-й армии имел привычку, как только прозвучит в докладе армейского хирурга фамилиям очередного «выдающегося учёного Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане», тут же поднимать его с места пред ясные очи всей хирургической общественности. До сих пор помню своё ощущение холодка за воротом, когда Евгений Арсеньевич через свои очки посматривал в мою сторону. Это был не страх, а скорее стыд. А потому кто из нас как работает, знали все по публичным результатам трудов праведных. При этом интересовало не то, какие и кто имел в прошлом заслуги перед социалистической Родиной, а кто и — главное — как организовал у себя хирургическую работу, каковы осложнения и какова летальность. Исходя из поставленных перед нами задач раненый просто не имел права погибнуть во время эвакуации. А смерть на хирургическом столе — это вообще был нонсенс. Была очень высокая «планка» качества оказания медицинской помощи.

А какие были собраны силы, какие выдающиеся личности в самом Кабуле!.. Лучших специалистов медицинской службы Вооружённых сил в кабульский госпиталь подбирали методом тщательного отбора. Каждый специалист там был уникальным в своём направлении. Мне запомнились многие: ведущий хирург госпиталя Владимир Михайлович Лагоша, травматолог Ярослав Степанович Кукуруз, уролог Коля Зыков! А чего стоил наш армейский нейрохирург Володя Орлов, выпускник кафедры нейрохирургии ВМедА им. С.М. Кирова, золотые руки! Если у кого ранение в голову и раненый нетранспортабелен, Володя — в вертолёт и немедленно летит к раненому в Файзабад, Джелалабад, Кундуз или ещё невесть куда и оперирует раненого на месте.

Особый разговор о начальнике медицинской службы 40-й армии, полковнике Цыганке Георгие Васильевиче! Это был настоящий организатор военного здравоохранения в Афганистане. Мудрый человек, обладатель энциклопедических знаний, одновременно проницательный и слегка ироничный командир. Мы его безумно боялись и сильно уважали. Он обладал феноменальной памятью и всех нас, хирургов, знал по именам. Его любимые слова: «Это только для вас — вас здесь много. А для меня вы — каждый отдельный!».