Коллектив авторов - Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР (1950-е — 1980-е). Том 1. Книга 1.

Лов рыбки в взмученной воде
Оставь, захватчик КВД:
Ольдоя струями дано
Ущелие под полотно.

Удвоенным путем на БАМ
Грозить сумеем мы врагам.
Спешим мы вдвое, в много раз,
Чтоб путь двойной закончить враз.

От пункта к пункту, в новый пункт
Проводим к морю ж.-д. шунт.
Чтоб общество без классов спас,
Мы строим путь, — не напоказ.

Поет пила, звенит топор,
Рвут аммоналом косогор.
Фаланги песнью звучен лес.
Идут врагу наперерез.

Но шумом жизни удручен
В горах укрылся орочон.

Он был охвачен жаром — знать,
Еще ребенок, презирать
Круг детских плясок и забав
Он научился. Пылкий нрав

Таил под хладной мерзлотой.
Один, угрюм, своим не свой,
Всходил он на лесной угор,
Вперяя вглубь сверлящий взор.
<���…>

Упорной мыслию пронзен,
Вскрыть мерзлоту пытался он.
Какие силы вознесли
Те булгоняхи от земли?

Быть может, ледяной сокрыт
В бугре из мха, ином на вид?
И расчищал он белый мох;
Но, слабый, быстро изнемог

И выбился из детских сил.
Хрустальный купол проступил,
Заголубев, как небосвод.
Но свод небес — не тот же ль лед?

Сверкает бездной пузырьков,
Замкнутых в ледяной покров.
Пустоты ль в бирюзовой мгле
Сокрыты в горном хрустале?

Оро пробить старался свод.
Удар кайла другой зовет.
Вдруг… треск внезапный.
Оглушен, Отброшен и напуган он.

Расселся купол. Бьет фонтан.
Восторгом хладным обуян,
Оро застыл, глаза вперив
В невиданный водоразлив.

Струя текла, журчал ручей
Под сетью иглистых лучей,
И, охлаждаясь, застывал
Слоями в наледный кристалл.

Орочонин принимает у себя странника.
После ужина разговоры.

«Быть может, хочешь ты бежать?»
«Чтоб ни сестра, ни брат, ни зять
Не знали, где я. Чтоб жена
Забыла, роком сражена,

Об имени моем, о мне
Не вспоминала б и во сне.
Я испарился бы с земли,
Как здешний снег, что намели
Нежданно майские ветры.

Устал, измучен, одинок,
Скитаюся, мой путь далек».

«Я вижу, странник, ты скорбишь.
Вдохни полнее нашу тишь, —
Забудется пред жизнью страх,
И боль замрет у нас на льдах».

— «Ну что ж, ничуть не утаю
Я боль душевную свою,
Озлоблен, мрачен, грустен, дик.
Да, люди чужды мне, старик.
<���…>

Твердил и я о том стократ,
Но ошибался: весь свой век
Волк — человеку человек,
Иль злее, уссурийский тигр

Не мучит жертву ради игр,
А человека не нужда,
Не голод — зависть иль вражда
Стезей предательства, измен

Толкает к страсти злобной в плен.
Он в душу ближнему иприт
Налить хотел бы, и горит
От злобы сердце. Другу дал

Приязни знак ты — свой кинжал.
Но в час офелия забыт
Долг благодарности и стыд.
Увидишь ты друзей без маск.

Тобой подаренный дамаск,
Поверь, насколько было сил,

Твой друг в твою же грудь вонзил,
А сам доверчивый твой сон
Хранить клялся надежно он».
<���…>

Как эльф порхает меж воров
Кудрявый Коленька Быков:
Дощечку ищет с давних пор,
Чтоб укрепить на ней мотор.

В лазури ль места не нашел
Кирилл, что прямо в комсомол
Спустился. И огромный взор
Глядит на неприбранный двор,

Печалью тайною томим.
Так многокрылый серафим
Лежит, падением разбит,
Но песнь небесная звучит.

… … … … … … … … … … … … … … …
Так из тайги Оро попал
В тройной Лежандров интеграл.

Сзади Нарвские были ворота,
Впереди была только смерть…
Так советская шла пехота
Прямо в желтые жерла «Берт».
Вот о вас и напишут книжки:
«Жизнь свою за други своя»,
Незатейливые парнишки —
Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки,
Внуки, братики, сыновья!