Петр Балаев - Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущёва

В полку начальник штаба тоже важная птица. После командира полка. Командир решение принимает, вызывает штабного и дает ему указание оформить это решение в виде приказа. Подготовленный приказ подписывает и напоминает начальнику штаба, что контроль за исполнением приказа лежит на нем. Вот и вся важность «птицы».

Такой же «орел» — начальник Генштаба. Никакого плана Шапошникова быть не могло по определению. Был план наркома, который являлся главнокомандующим, составленный по его указанию Шапошниковым. Когда до Мартиросяна это дойдёт, тогда пусть и рассуждает о планах и предателях…

Но Штеменко, придумав, что единственной причиной поражения наших войск в Белоруссии стала ошибка в расчетах направления главного удара немцев, хотя бы с логикой дружил.

У Мартиросяна вообще ничего понять нельзя, у него и ошибка в ударе, и предательство Павлова и Тимошенко одновременно. Да только будь Тимошенко предателем, он именно на направлении главного удара немцев больше всего войск и выставил бы, чтобы немцы смогли больше войск и уничтожить в условиях, когда командование нашего Западного фронта этот фронт немцам и открывало. Это и было бы планом поражения. Тогда уж точно нечего было бы перебрасывать с других фронтов, «исправлять допущенный просчет и сосредоточивать главные силы на западное, смоленско-московское направление». Тогда точно была бы катастрофа.

Я не понимаю, что нужно иметь в голове, занимаясь историей начального периода войны, чтобы не увидеть явного: Сталин и наши военные, зная мобилизационный и промышленный потенциал СССР, рассчитывали, что и немцы будут этот потенциал оценивать трезво, поэтому постараются его максимально ослабить. Для этого они будут стремиться захватить самые значимые для промышленности Советского Союза районы — Украину и Кавказ. Именно поэтому Юго-Западное направление было прикрыто надежнее других.

Что интересно, наше командование и не ошибалось в главном, оцените эту запись, которую Франц Гальдер сделал в своем Дневнике после доклада Гитлеру 23 июля 1941 года: «Я доложил о положении противника и поставил вопрос о конечных целях операции. Фюрер ставит перед собой цели, которые были сформулированы во вчерашней директиве ОКВ, и продолжает упорно держаться их, не считаясь с противником и другими факторами. Таким образом, фон Бок должен будет отдать свои танковые группы и продолжать наступление на Москву одной пехотой. Вообще же в настоящий момент Москва фюрера совершенно не интересует, а все его внимание приковано к Ленинграду, что вызвало продолжительные прения по вопросу о том, каким образом вести операцию группы армий «Север» и почему фон Леебу следует передать 3-ю танковую группу для выполнения задачи по уничтожению противника в районе Ленинграда. Цель операции фюрер видит в уничтожении сил противника, что он считает возможным достигнуть еще до выхода в район Москвы.

Он полагает, что к периоду осенних дождей нашим подвижным соединениям удастся выйти к Волге и вступить на Кавказ».

Явно же из этого следует, что совсем не Москва была целью вермахта, а уничтожение «сил противника» и Кавказ. Каким-то образом получается, что нанося главный удар в московском направлении, гитлеровское командование забирало из группы армий «Центр» танковые части и перебрасывало их на второстепенные направления, вынуждая фон Бока вести наступление одной пехотой. Вот это направление главного удара!

Еще раз: проблема немцев была в том, что они оценили потенциал СССР неверно, они его существенно занизили, поэтому рассчитывали, что за Днепром они уже не встретят сопротивления, у СССР не хватит сил и средств восстановить обороноспособность после разгрома войск, сосредоточенных на границе. Поэтому и задача армиям группы «Центр» ставилась Гитлером — дойти до Днепра и развернуться на север, охватывая всю группировку советских войск. После уничтожения этих войск — победный марш в походных колонах до линии Архангельск — Астрахань.

И это еще не все. Сталин и наши военные понимали, что решить задачу захвата Украины и Кавказа германское командование сможет только при условии разгрома основных сил РККА на границе, идти вглубь страны, растягивая собственные коммуникации, преодолевая оборону отступающего противника и подставляя свои войска под встречные удары войск второго и третьего эшелона — безумие.

И немцы понимали, что это безумие. Потом, рассматривая записи Гальдера, мы и увидим, как у него стало портиться настроение, после осознания того, что удар 22 июня пришелся почти по пустому месту. Но германское командование допустило роковой для себя просчет, оно вообразило, что Сталин сосредоточил у границы еще до 22 июня всё, что смогла вооружить советская промышленность. То жидкое прикрытие границы они приняли за развернутые основные силы Красной Армии.

Наше командование даже представить себе не могло, что внешне выглядевшие умными немецкие фельдмаршалы допустят такой идиотский просчет, поэтому здраво предполагало, что военные действия начнутся, если не после официального объявления войны, то, наверняка, с небольших приграничных сражений, чтобы в состоянии войны СССР провел мобилизацию, подтянул войска к границе и потом по этим войскам гитлеровцы уже станут лупить всеми силами с расчетом их уничтожения.

Вот потому, что нападение немцев не ждали «неожиданным», в округах отнеслись к «Директиве» крайне безалаберно. Штеменко пишет, что так как «Директива» запоздала, то ее смогли получить и привести войска в боеготовность только на флотах и в Одесском округе. Тогда вопрос: а в Одессу почему она не запоздала? У одесситов были особо быстрые почтовые голуби, которые «Директиву» доставили?

Маршал Бирюзов вспоминал, что Матвея Васильевича Захарова, ученика К.Е. Ворошилова, возмущало то, что сделали с его мемуарами редакторы. Но кое-что они не досмотрели, пропустили. В июне 1941 года Захаров занимал должность начальника штаба Одесского особого военного округа. 20 июня штаб округа из Одессы был перемещен в Тирасполь, якобы для проведения учений, как написано у Захарова. В этот же день, в 22 часа с Захаровым связался командующий округом, который оставался в Одессе и спросил: может ли начштаба расшифровать телеграмму, если он получит ее из Москвы. Захаров заверил — сможет. Потом «Вновь последовал вопрос: «Вторично спрашивают, подтвердите свой ответ, можете ли расшифровать шифровку из Москвы?» Меня это крайне удивило. Я ответил: «Вторично докладываю, что любую шифровку из Москвы могу расшифровать». Последовало указание: «Ожидайте поступления из Москвы шифровки особой важности. Военный совет уполномочивает вас немедленно расшифровать ее и отдать соответствующие распоряжения. Я и член Военного совета будем в Тирасполе поездом 9.00 22 июня. Черевиченко».