Петр Балаев - Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущёва

В результате сами через две недели после начала войны сделали идиотский вывод: «В целом теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена. Я считаю правильным высказывание одного пленного командира корпуса о том, что восточнее Западной Двины и Днепра мы можем встретить сопротивление лишь отдельных групп, которые, принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступлению германских войск. Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней».

Подозреваю, что врали гудерианы о своих победах и количестве уничтоженных комиссаров так залихватски, что даже ОКХ пришло к выводу — вся русская армия, со всеми резервами, вторыми и третьими стратегическими эшелонами, расстреляна из чОтких немецких пулеметов.

А напряженность боев не стихала, и началось отрезвление. Я хотел написать «медленное отрезвление», но нет, трезвели немецкие фельдмаршалы очень быстро. Оказалось, что асы Геринга тоже набрехали, что все русские самолеты они сожгли на земле, да еще по сто штук каждый в воздухе сбил:

«Наше командование ВВС серьезно недооценивало силы авиации противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше, чем 8ооо самолетов. Правда, теперь из этого числа, видимо, сбита и уничтожена почти половина, в результате чего сейчас наши силы примерно уравнялись с русскими в численном отношении… В настоящее время командование ВВС считает, что перед фронтом группы армий «Юг» противник располагает 800–1000 первоклассными самолетами, перед фронтом группы армий «Центр» действуют 400–500 первоклассных самолетов противника, перед фронтом группы армий «Север» также 400–500 первоклассных самолетов».

Уже нет бравады о том, что только полотняные этажерки у красных на вооружении. Уже репа чесаться на затылке начинает.

10 июля немцы узнают, что «Русское верховное командование поставило во главе фронтов своих лучших людей: Северо-Западный фронт возглавляет Ворошилов, Западный фронт — Тимошенко, Юго-Западный фронт — Буденный».

Это наши «историки» знают, что Ворошилов, Тимошенко и Буденный — кавалеристы и никакие полководцы, а немцы их оценивали по-другому. Немцам с ними воевать приходилось, а не книжки и статейки клеветнические писать.

Проходит всего 10 дней, и вот вам! Дрожащей рукой Франц записывает у себя 20 июля:

«Ожесточенность боев, которые ведут наши подвижные соединения, действующие отдельными группами, а также несвоевременное прибытие на фронт пехотных дивизий, медленно подтягивающихся с запада, и скованность всех продвижений плохими дорогами, не говоря уже о большой усталости войск, с самого начала войны непрерывно совершающих длительные марши и ведущих упорные кровопролитные бои, — все это вызвало известный упадок духа у наших руководящих инстанций. Особенно ярко это выразилось в совершенно подавленном настроении главкома».

Называется, блицкриг приехал вместе с пушным северным зверьком. Запахло жаренным. Заметьте, прошло меньше месяца после начала войны и настроение главкома вермахта — подавленное. Вот это да! А с запада медленно подтягиваются дивизии! Вот какое горе. Что, уже 20 июля, меньше чем через месяц после начала войны, начали с запада переброску войск? Это так Красная Армия панически отступала, как сегодня считается, что фашистские дивизии, сосредоточенные для разгрома СССР, которые должны были к осени выйти к Кавказу, к концу июля корова языком слизала. Так кто потерпел катастрофу летом 1941 года?..

10 июля 1941 г. Ставкой были образованы три главных командования: Северо-Западное, Западное и Юго-Западное. На Северо-Западное направление назначен Климент Ефремович Ворошилов, и в тот же день он прибыл с небольшим штабом в Ленинград. Начальником штаба Климент Ефремович взял себе будущего маршала Матвея Васильевича Захарова, которого знал еще по обороне Царицына. Там молодой Захаров командовал артиллерийской батареей. А в начале войны Матвей Захарович, будучи начальником штаба Одесского военного округа, чуть не пинками заставил своего командующего привести войска округа в боевую готовность.

На Северном фронте к тому времени был бардак просто немыслимый. Командующий фронтом Маркиан Михайлович Попов обстановкой не владел, ничем не командовал и просто наблюдал, как войска откатываются к Ленинграду. И уже намечались направления фланговых ударов танковых дивизий Лееба, которые могли повлечь за собой окружение и уничтожение частей РККА. Город мог остаться вообще без прикрытия.

Маркиан Попов принадлежал к когорте военных, считавших себя несравненными полководцами, выпускник Академии Генштаба, еще до войны он прославился тем, что чрезмерно увлекался штабными играми, занимаясь обучением вверенных ему войск, а вот полевую учебу игнорировал. Теоретик. Но даже не в этом была беда.

Отсутствие реального боевого опыта в руководстве крупными войсковыми подразделениями в условиях войны. Такой опыт был только у бывшего командования Первой Конной армии. Когда перед нами трясут словами Сталина, сказанными по итогам Финской войны, что нужно забыть о гражданской войне и начинать учиться воевать по-современному, то забывают уточнить, что уже в Гражданскую по-современному воевало одно подразделение — армия Буденного, которая гоняла, как задрипанного пса, войско Пилсудского, подготовленное лучшими европейскими инструкторами. И не к С.М. Тимошенко, бывшему комдиву у Буденного, и командующему войсками, разгромившими Маннергейма, эти слова относились, а к массе командиров, которые не имели опыта службы под командованием Буденного и Ворошилова.

Поэтому и были созданы направления главного командования, и назначены туда С.М. Буденный, С.М. Тимошенко и К.Е. Ворошилов. С задачей помочь командующим фронтам. Дать им время на учебу в условиях реальной войны. Нужно было помочь командирам преодолеть страх перед немцами, обрести веру в собственные силы и показать, что бить немчуру вполне можно.

Все трое с этой задачей справились…

На Северном фронте складывалась особенно тяжелая ситуация — слишком близко был Ленинград к границе. Того пространственного козыря, который имелся у Москвы, не было. А город потерять было нельзя. Во-первых, там была крупная промышленная база, во-вторых, это сразу открывало еще одно направление немецкого наступления на Москву, в-третьих, в корне меняло внешнеполитическую обстановку. Сдача города революции могла вызвать вопрос о способности СССР к обороне у потенциальных союзников и потенциальных противников. И, наконец, самое главное, падение Ленинграда открывало выход к Архангельску, Советский Союз терял на западе и севере страны все порты. Это была бы катастрофа.