Петр Балаев - Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущёва

Если же Хрусталевы потом стали рассказывать байки о своем преступном отношении к охраняемому ими Сталину, то это значит только одно: ни 1 марта, ни 2 марта они Сталина не охраняли, поэтому болтали бред о своём раздолбайстве. Они ответственности не боялись. Знали, что их болтовня ничего не стоит. Сталина на даче не было.

А вот те, кто охранял Иосифа Виссарионовича на квартире — остались неизвестными. Что с ними стало? Куда они исчезли? Я не нашел вообще ни одного упоминания о тех людях.

Что случилось в ночь с 1-го на 2 марта на квартире у Сталина — это так и останется величайшей тайной в истории России. Слишком много лет уже прошло, нет в живых ни одного свидетеля. Маловероятно, что кто-то из них оставил какие-то записи, передал их потомкам, чтобы потом, когда будет такая возможность, обнародовать. Давно бы уже обнародовали. Хотя, нет, есть один. Профессор Мясников. Только никто так и не понял, что он написал в своей книге…

Мы сегодня имеем только весьма косвенные улики о возможном убийстве Сталина. Одним из самых заинтересованных в смерти Сталина лиц, Хрущевым, была озвучена версия о болезни Вождя на даче, мемуары Хрущева, который находился под постоянным надзором КГБ, «случайно» оказавшиеся в США, разумеется, предназначались не для советского народа, а для мировой общественности. Потом его бред был подкреплен воспоминаниями охранников дачи.

Вернее, не всеми охранниками, а только двумя. Старостина в 1977 году опросил А.Т. Рыбин, который в 1953 году уже в охране Сталина не служил, заведовал охраной Большого театра, Лозгачева — Эдвард Радзинский в 1995 году. Несли оба такую чушь!

Они ничего кроме чуши нести не могли, потому что свидетелями не были. Виденное своими глазами, особенно если это событие значимое, запоминается почти на всю жизнь в деталях. Инструкция о том, как и что говорить, в случае чего — забывается, начинается путаница. Поэтому у них масса разногласий в воспоминаниях.

Далее идут записи врачей в Протоколах и в каких-то дневниках о лечении. Там написана не менее грандиозная чушь, чем показания Лозгачева и Старостина. Даже если поверить в то, что врачи были настолько пугливыми, что забыли завести «Историю болезни», но ведь хотя бы о лечении могли сговориться! Нет, они и в нём «накосячили». У последнего министра здравоохранения СССР Чазова был учитель — профессор Александр Мясников, известный невропатолог. Он тоже 2 марта «лечил».

Читаем и смеемся, особенно если читатель врач. 2 марта Александра Мясникова строгие чекисты привезли на Ближнюю дачу, там уже бригада врачей работала, к ним присоединился профессор. Вот что он пишет о том, как Сталин был обнаружен «заболевшим»:

«В одной из комнат были уже министр здравоохранения, профессор П.Е. Лукомский (главный терапевт Минздрава), Роман Ткачев, Филимонов, Иванов-Незнамов. Министр рассказал, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Оказалось, что еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер (из охраны) еще в 3 часа ночи видел его за столом (смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал в дальнейшем все время. Из Москвы из Кремлевской больницы был вызван врач (Иванов-Незнамов), вскоре приехал Лукомский — и они сутра находились здесь».

Т.е., все бредни охранников сразу можно выбросить на помойку. Никаких суток Иосиф Виссарионович не лежал без сознания. Охрана за ним постоянно наблюдала и сразу был вызван врач.

Дальше начинается такое описание состояния больного, что я не смог при чтении сдержать хохота: «Кровяное давление — 210/110. Мерцательная аритмия. Лейкоцитоз до 17 тысяч. Была высокая температура, 38 с десятыми, в моче — немного белка и красных кровяных телец. При выслушивании и выстукивании сердца особых отклонений не отмечалось, в боковых и передних отделах легких ничего патологического не определялось».

Мясникова привезли на дачу, если ему верить, вечером, с утра Сталину оказывали помощь. При подозрении на инсульт. Только при этом забыли сбить давление. Так его и оставили высоким — 220/110. У них с одной стороны — мерцательная аритмия, а с другой — при выслушивании сердца особых отклонений не отмечается. И черт с ним, что мерцательная аритмия — это почти финиш. Зато отклонений особых нет.

С диагнозом у врачей сомнений нет: «…кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза». Т.е., выражаясь совсем по-медицински — геморрагический инсульт. И вот как они его лечили: «Лечение было назначено обильное: введение препаратов камфары, кофеина, строфантина, глюкозы, вдыхание кислорода, пиявки — и профилактически пенициллин (из опасения присоединения инфекции). Порядок лечебных назначений был регламентирован, но в дальнейшем он все больше стал нарушаться за счет укорочения сроков между впрыскиваниями сердечных средств. В дальнейшем, когда пульс стал падать и расстройства дыхания стали угрожающими, кололи через час, а то и чаще».

УБИЙЦЫ! Я 30 лет назад на «Скорой» работал, но оказание помощи при инсультах до сих пор помню наизусть, они почти на каждом дежурстве нам встречались. А профессор Мясников, который и занимался разработкой их лечения, даже элементарное позабыл, поэтому они Сталина и добили лечением (конечно, не добили — потому что не лечили). Я еще могу понять — зачем они строфантин вводили. Все-таки мерцательная аритмия была. Но даже строфантин противопоказан при высоком кровяном давлении. А уж камфора и кофеин — прямо противопоказаны. У больного давление 220 — а они его пичкают препаратами, которые еще больше давление повышают! И пиявки! Как же без них! Только пациенту сами диагностируют кровоизлияние, т.е. в мозгу лопнул сосуд, из него выливается в мозг кровь, сдавливает его… Пиявки при укусе выделяют вещество, снижающее свертываемость крови, чтобы кровь сосалась легче. Эти вещества поступают в кровь больного, получившего геморрагический инсульт, и кровотечение из лопнувшего сосуда в мозг начинает усиливаться, кровь в этом сосуде перестает сворачиваться. Убийцы! При геморрагическом инсульте немедленно назначают препараты обратного действия — повышающие свертываемость крови…

Абсолютно ничего подобного не могло происходить со 2 марта 1953 года! Все существующие версии смерти Иосифа Виссарионовича — ерунда. Основаны они на крайнем неуважении к лицам из окружения Вождя, которые спокойно смотрели на происходившие у них на глазах подозрительно странные события и ничего не предпринимали, только вели лихорадочные переговоры по распределению портфелей и должностей.