Вирхиния Вальехо - Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

– Ну неужели ты еще не поняла: они уже знают, что я убийца, и не оставят меня в покое. Я никогда не стану президентом. Перед тем как я отвечу тебе, скажи мне: неужели, когда все это выйдет на свет, ты уйдешь от меня, Вирхиния?

Признаюсь, ангел застигнут врасплох. Для него это – пугающий опыт. Хоть он и прильнул добровольно к пылким губам демона, оказавшись в объятиях убийцы, запачканных кровью.

Танец Жизни и Смерти – самый сладострастный и эротичный из всех. Теперь бедный ангел попал в спасительные объятия демона, вырвавшего его из лап Смерти, вернувшего к жизни. Его внезапно окутывает превосходное, великолепное и противоречивое чувство, и под конец он не может устоять. Охваченный экстазом на Небе, в наказание он возвращается на Землю. Этот ангел, обреченный нести бремя грешной человеческой натуры, теперь нашептывает что-то прощенному демону, который уже никогда его не покинет и навсегда, до самой смерти, останется рядом, как сейчас: в его сердце и разуме. Вот он, воодушевленный убийца, уткнулся лицом мне в шею, влажную от слез, окончательно сдавшись и признаваясь:

– Я обожаю тебя, ты даже не представляешь насколько… Да, похитителям моего отца я тоже задал жару! И теперь все знают: никому, никогда уже не удастся похитить меня или причинить вред моей семье. А тому, кто еще в силах хоть как-то мне навредить, придется выбирать: деньги или свинец. Чего бы только не сделали колумбийские богачи, чтобы собственными руками прикончить похитителя их отца или сына! Правда, родная?

– Да-да…Чего бы только не сделали!.. А все-таки скольких похитителей Марты ты «изрешетил»? – спрашиваю я абсолютно хладнокровно.

– Об этом поговорим в другой раз. Все немного сложнее, дело касается «M-19»… На сегодня хватит, любовь моя.

Довольно долго, в полной тишине, Пабло обнимает меня. Каждый из нас думает, что может прочесть мысли другого. Внезапно мне захотелось спросить:

– Почему ты всегда носишь кеды, Пабло?

Он поднимает голову и, подумав несколько секунд, вскакивает, восклицая:

– Возможно, ты думаешь, я – просто твой Пабло Неруда [66]? Нет-нет, Вирхиния! Я еще и твой Пабло «Наваха»! [67]

И он вновь светится от счастья, а мои слезы рассеиваются, как по волшебству. Я смеюсь, пока Пабло поет и танцует для меня с кедами в руках:

Рубен Блейдс, восхваляя безнаказанность в ритме сальсы, провозглашает: «Жизнь полна сюрпризов – сюрпризы полны жизни». А так как наша жизнь все больше похожа на «американские горки», в июне 1983 года Верховный суд Медельина просит у достопочтенной палаты представителей (нижней палаты Конгресса) снять парламентскую неприкосновенность с члена Конгресса Пабло Эмилио Эскобара Гавирии из-за его возможной причастности к смерти агентов департамента безопасности, Баско Уркихо и Эрнандеса Патиньо.

Первого претендента на роль самого богатого человека Колумбии я встретила в 1972 году, в президентском дворце. Мне было 25 лет, а ему, уже разведенному, – 48. За несколько дней до этого мой первый любовник признался, что он второй самый богатый человек в стране. Позже я встретила улыбчивое воплощение Тайрона Пауэра [68], которого низенький секретарь президента представил мне как Хулио Марио Санто Доминго. А когда он, в свою очередь, увидел меня в соблазнительных шортиках под пальто по щиколотку, полетели искры и оставшаяся часть этой встречи вошла в историю. С этого момента в следующие двенадцать лет любой мой парень или тайный любовник всегда будет занимать пьедестал самого богатого человека Колумбии.

В глубине души богатые и влиятельные мужчины так же одиноки, как и знаменитые женщины с их гламуром и сексуальным призывом. То, что они ищут в объятиях крупного магната – иллюзия защищенности или безопасности. Богачи, в свою очередь, на мгновение мечтают завладеть иллюзорной красотой тела до того, как юность исчезнет и превратится в воспоминание из прошлого. У самого богатого человека страны, который в Колумбии непременно самый жадный, есть два преимущества в качестве парня или любовника, и они не имеют ничего общего с деньгами. Первое – крупный магнат всегда боится своей жены и прессы, а следовательно, он единственный, кто не выставляет секс-символ как охотничий трофей на всеобщее обозрение и не хвастается непристойными подробностями перед друзьями. Второе – перед женщиной, которую он пытается соблазнить или в которую влюблен, богач распускает хвост, как павлин, хвастаясь энциклопедическими познаниями в области управления и манипуляции властью. Безусловно, при условии, что она разделяет его социальные устои, иначе им не над кем будет вместе посмеяться. Ведь заговорщицкая улыбка, промелькнувшая между мужчиной и женщиной, – самый сильный афродизиак.

На дворе январь 1982 года. Уже все мои бывшие знают, что я оставила «бедного и уродливого аргентинца, за которого как-то в 1978 году вышла замуж. Он, как истинный еврей-театрал, сбежал с хористкой!» Больше всего доволен мой «Ротшильд еврейского происхождения». Но сегодня, как ни странно, звонит очень довольный жизнью Хулио Марио Санто Доминго:

– Так как ты единственная колумбийка, с которой не стыдно выйти в свет в любой точке земного шара, я хочу представить тебя своему хорошему другу, Дэвиду Меткалфу. Он не богач, не обладает красотой Адониса, но ты уже была замужем, а он мультимиллионер и похож на Гэри Купера [69]. А кроме того – легендарный любовник на двух континентах. Вот я и подумал: он – то, что тебе нужно, особенно сейчас, когда ты бросила мужа. Этот мужчина подходит тебе, куколка. Поспешим, пока ты не влюбилась в очередного бедняка-молокососа!

Санто Доминго, колумбийский «пивной магнат», рассказывает, что Меткалф – внук маркиза Керзона Кедлстонского [70], вице-короля Индии, второго по значимости человека в Британской империи в правление Виктории [71], королевы Великобритании. На свадьбе дочери Керзона, леди Александры, и ее мужа, «Фрути» Меткалфа, крестными была семья Маунтбеттен [72], последние вице-короли Индии. «Фрути» и «Баба» Меткалф, в свою очередь, были крестными при бракосочетании герцога Виндзорского [73], после его отречения от британского престола ради женитьбы на дважды разведенной американке Уоллис Симпсон. Он, еще будучи Эдуардом VIII, герцогом, которого семья звала Давид, был крестным отцом на крещении сына его лучших друзей. После смерти отца Дэвид Меткалф получил в наследство кольцо и запонки с щитом герцога Виндзорского, сохранившиеся со времени, когда тот был еще принцем Уэльским. Санто Доминго также отмечает, что Меткалф дружит с богачами. Он охотится с английским и испанским королями, является одним из самых популярных мужчин международной элиты.