Адам Nergal Дарский - Исповедь Еретика

А ты служил в армии?

В моей выписке из военкомата написано что-то вроде: «Неправильное развитие личности. Социальная адаптация затруднена». Надо сделать такую татуировку. Армия от религии не отличается. И те, и другие затягивают человека в свою систему и ломают его. Я не утверждаю, что армия бесполезна. Но я бы не смог в ней служить. Это противоречило бы моему мировоззрению.

Ты пацифист?

Моя любовь к свободе слишком велика. С любыми организациями мне не по пути. Кроме того, война — это смерть. В ней все меньше романтизма, все больше бизнеса.

Что ты имеешь в виду?

Война — это приманка для прессы. Нам нравится про нее смотреть, читать о ней. Это такой современный Колизей, заключенный в ящике, называемом телевизором. Мы подпитываемся войной. Но остаемся в стороне.

Ты не переживал за наших солдат в Афганистане или Ираке?

Я понимаю скорбь о погибших солдатах, но не обязательно делать из этого народную трагедию. Смерть — часть жизни солдата. Он идет воевать и понимает, что домой его могут понести на щите. Больше меня трогает смерть простых людей, которые виновны лишь в том, что родились в обозначенном месте. Они гибнут лишь потому, что неопределенные национальные интересы одного общества требуют выслать солдат в другую часть земного шара. Я не хочу принимать участие в подобных разборках. Тем более я знаю, что каждый человек является жертвой времени и пространства. Мы не можем влиять на место и время нашего рождения.

Если мы возьмем в руки глобус и переместим палец даже на несколько сантиметров от той точки, где находимся, окажется, что там живут абсолютно другие люди. У них своя культура и свои обычаи. Эти несколько сантиметров позволяют нам считать их варварами, но на самом деле это мы относимся к их земле по-варварски. Кто дал нам право менять памятники цивилизации на военные базы? Кто дал нам монополию на развитие мировых болезней? Земля полна культурных, социальных и моральных контрастов. Почему одна из точек зрения может считаться важнее и лучше другой?

Не скорбишь о погибших солдатах. А о политиках? Тех, кто погибли в Смоленске?

Самолеты падают, а люди гибнут. В этом нет ничего удивительного. Такое просто происходит. Я устал от того, что из этого случая делают народный символ. Когда я слышу о Смоленске, думаю исключительно о политической игре. А я ненавижу это.

Должен ли поляк так говорить?

Поляк должен платить налоги. Я их плачу. Я приношу своей стране пользу.

Что ты еще делаешь для Польши?

Хочу я этого или нет, я рекламирую мою страну по всему миру.

Как «Behemoth из Европы»?

Это неважно. Слово «Польша» появляется в каждой статье, посвященной нам. А пишется их сотни.

Некоторые утверждают, что, вместо того чтобы рекламировать, ты высмеиваешь нашу страну.

У каждого есть право на мнение. Но никто не может утверждать, что в определенных кругах мое имя не является знаком качества. Остальное зависит от точки зрения. Культуру можно представлять разными способами.

В целом ситуация представляется парадоксальной, поскольку многие поляки считают меня дьяволом во плоти, никому из них не потребным. Они хотели бы видеть меня за решеткой или где-то далеко, на Мадагаскаре, например. А меж тем наша группа уже двадцать лет кропотливо трудится на благо этой страны. Но поскольку термин «национальное достояние» не очень подходит для Behemoth, то мы можем быть «национальным злом», звучит отлично.

И что же это за кропотливая работа?

В туре ты знакомишься с фанатами. Кто-то был на твоем концерте десять лет назад и пришел сегодня. Очень часто я встречал тех, кто не подозревал даже, что мы не из Швеции. «Поляки? Как это?» Спустя годы эти же люди с гордостью приглашают меня на бигос [23] Традиционное для польской, литовской, белорусской и русской кухни блюдо из квашеной капусты и мяса. или жур [24] Суп, оригинальное национальное блюдо, входящее в состав польской и белорусской кухни. . Они сами их готовят! Это обычные примеры, но они показывают, как легко можно заинтересовать традициями или культурой. Я разговариваю с этими людьми и часто слышу, что до знакомства с нами они думали, что Польша — это посткоммунистические бетонные джунгли. А на самом деле оказывается, что нашей стране есть что показать. Они хвастаются, что посетили Польшу, познакомились с ней.

А чем вообще можно заинтересовать иностранцев?

У нас богатая история. Вместо того чтобы молиться на нее, пора показывать ее людям. Продавать ее людям… Несмотря на урон, нанесенный нам Второй мировой войной, сохранилось множество памятников. Прекрасна и сурова также природа Польши, горы…

А твой родной город? Гданьск?

Я не могу стерпеть тот факт, что такой невероятно привлекательный город несет в себе энергию, скорее тормозящую его развитие. Старый город оживает только на несколько недель летом, во время проведения жалкой Доминиканской ярмарки. Гданьском завладевают женщины, торгующие вышивками, и китайцы, пытающиеся втюхать наивным людям подделки известных марок. Иногда мне кажется, что никто не понимает, как раскрыть потенциал этого города. В центре вообще ничего не происходит!

В полночь все улицы пустеют, словно пришла какая-то эпидемия. В лучшем случае по ним слоняются толпы неадекватных хулиганов. Сравните это с тем, как выглядит портовый город в Голландии. Если бы так же управляли Гданьском, то он стал бы одной из главных достопримечательностей центральной Европы.

А другие польские города?

Мне нравится Краков. Вообще у меня складывается впечатление, что наша страна в последнее время ускорилась в развитии, особенно в области экономики. Иногда я замечаю большой контраст между людьми и их окружением. Недавно я остановился на заправке в каком-то захолустном Болшеве. Один из работников узнал меня и спросил с усмешкой: «Ну что? Не вышло ничего с Додой?» Не чувствовалось в его голосе доброты, скорее, злость и разочарование. Словно он был королем мира, потому что мог испортить настроение кому-то известному и почувствовать себя лучше. Я улыбнулся и ответил: «Да нет, не вышло». А про себя подумал: «Да иди ты на хер!» Мне в голову пришло, что люди смотрят на других с презрением, чтобы избавиться от собственных комплексов.

В тот же день я ехал по заново открытому участку шоссе между Гданьском и Торунем. И почувствовал гордость. Я понимал, что эта дорога, должно быть, была здесь давно, но я радовался, как ребенок. Я надеюсь, что путем цивилизации пойдет и культура.

Тебе никогда не хотелось сбежать из Польши, как сделал твой брат?