Адам Nergal Дарский - Исповедь Еретика

Он часто ставил тебя на место?

У нас были плохие отношения, даже очень плохие. Он смотрел на меня свысока, мы практически друг с другом не разговаривали. Может, потому что родители воспитывали меня иначе. К Адаму относились нежнее. Павел мог переживать из-за этого. Его отношения с родителями тоже были напряженными. И он сломался очень быстро.　

Съехал?

Никому не сказав.

Сбежал?

Павел развозил фрукты. В один прекрасный день мама, как всегда, приготовила ему бутерброды с собой. Он взял пакетик и вышел из дома. И не вернулся. Его друзья рассказали нам, что он уехал за границу. Увиделись мы только через несколько лет.

Ты переживал?

В конце концов, я получил отдельную комнату. И почувствовал облегчение. Все почувствовали. И родители тоже. Ситуация была на самом деле напряженная. Что-то витало в воздухе, и кто-то должен был сделать решительный шаг. С высоты лет я вижу, что Павел сделал то, что должен был. Он сделал этот шаг. Но сейчас у него очень хорошие отношения с родителями.

Вы знаете, что с ним произошло?

Через год он прислал нам весточку из Испании. Хотя сначала поехал во Францию. Там у него был какой-то знакомый. Даже выслал Павлу открытку, на которой отметил дом, где жил. Брат нашел тот дом и стал звать его. Никакого эффекта. Он там больше не проживал. Брат решил двигать дальше и попал на Пиренейский полуостров.

И как он там устроился?

Какое-то время он жил в очень тяжелых условиях, в заброшенных зданиях. Трудился на стройке, брался за любую тяжелую работу. Но головы не терял, заработанные деньги откладывал. Со временем он пробил себе дорогу в нормальную жизнь. Снял собственное жилье, встретил девушку, женился, открыл свой магазин. Он хорошо сложенный, красивый, люди его уважали, называли «варвар с севера». В какой-то мере я им восхищаюсь. Он показал мне, что такое настоящая решительность. Быть может, на мою жизнь он имел большее влияние, чем я хотел бы признать. Привил мне не только любовь к музыке.

Возвратимся к музыке. Долго тебе пришлось играть на «акустическом старье»?

Я замучил родителей своей игрой. Я ходил по квартире с гитарой в руках, ударял по струнам и пел. Наверное, они все-таки слышали в этих звуках какой-то потенциал. Я попросил их, чтобы записали меня в музыкальную школу. Они согласились. Но уже тогда я хотел играть тяжелую музыку. Хотел играть рок. То, что слышал по радио. В школе я разучивал Pojedziemy па t ów [6] Польская народная песня. , а дома упрашивал брата, чтобы он показал мне, как играть Lokomotyw группы Perfect. Старья теперь для меня было недостаточно. К счастью, приближалось первое причастие.

И ты получил электрогитару?

Деньги. Двадцать две тысячи старых злотых. Гитару я подарил себе сам. За тринадцать тысяч. Как сейчас помню. До сих пор ее храню. Была она кустарного производства, но походила на Fender. Я выкупил ее у Якова Дониевского, моего первого музыкального наставника. Он был самоучкой, но у него была «электрика». Он просил моего отца сделать корпус и гриф для нес (отец работал на верфи, и это было нетрудно), а все остальное закончил сам. Он же научил меня первому риффу — из песни Bez podtekstów группы TSA.

Кто еще повлиял на твое музыкальное воспитание?

Дядя, Клеменс Ивицкий. Родня со стороны мамы была очень музыкальной. Дядя много на чем умел играть. На аккордеоне, скрипке, гитаре… Дядя показал мне, как играть вальс. Я тогда басовую струну дергал большим пальцем.

Толстая струна — толстый палец.

Вот именно. Но прежде чем ударить по струнам, гитару надо было настроить. Сам я этого сделать не мог, поэтому брал гитару с собой на уроки музыки. Вместе со мной ходила туда Селина, моя первая настоящая девушка. Тогда, конечно, еще ею не была. Однако она мне помогала. Наука ей давалась легче, чем мне. У нее были тонкие длинные пальцы…

Настраивала тебе гитару?

Я никогда не забуду ее реакцию, когда об этом попросил. В классе не было ни усилителя, ни радиоприемника. Она посмотрела на мою гитару и сказала: «Может, включим ее в розетку?»

И что ты хотел играть?

У меня мурашки бежали по спине от Perfect Stranger Deep Purple. Они вне времени. Такую музыку крутили тогда по телевизору. А я смотрел эти телепередачи в черно-белом цвете. Показывали Deep Purple, Iron Maiden. Даже в такой программе, как Wideoteka крутили только тяжеляк. Так я познакомился с WASP, Kiss, Marillion, ZZ Top. К динамику телевизора мы с братом приставляли магнитофон и записывали. Вся семья должна была сидеть тихо. Кабеля с разъемом, чтобы подключиться к телевизору, не было. Мы раздобыли его позже. О стереосистеме даже не мечтали. Такие вещи можно было видеть только в квартирах моряков и тех, кто имел доступ в Pewex [7] Сеть валютных магазинов экспортных товаров в Польской Народной Республике. . Но это не имело значения. Важно было только одно: я нашел что-то свое.

Что притягивало тебя в этой музыке?

Энергия и адреналин. Это просто. Один ребенок станет футболистом, другой — лыжником. Ну а мне нравилось тяжелое звучание. Остальное — результат совершенствования. Словно входишь в лес и с каждым новым шагом видишь, сколь много в нем разных деревьев.

Информацию из лесу не сложно было получать?

Было радио. Благодаря другу из класса, я открыл для себя программу Muzyka młodych. Эта программа была для меня откровением. Раз в неделю они пускали в эфир целые альбомы. Я сходил с ума! Каждый понедельник в 15:15, а в воскресенье в 19:10 я садился перед радиоприемником и записывал все подряд. Названия групп записывал на слух. Кшиштоф Бранковский вместе с ведущим программы Metalowe tortury, Романом Роговецким, переводили названия песен: «Группа Metalika, Кill’ет All , или «Убить их всех». Это было просвещение. Я ждал этого целую неделю. Как-то раз они пустили в программу альбом группы Kat — 38 Minutes of Life [8] Оригинал альбома вышел с ошибкой в названии. — Примеч. ред. . Я сильно расстроился, потому что у меня уже был винил. Это был день насмарку! Именно по радио я услышал первый трэш-метал. Изначально он мне не понравился, был слишком экстремальным, и я должен был к нему привыкнуть. Я проходил классическую эволюцию. От хард-рока до экстрим-метала. Я жил музыкой.