Эрвин Бартман - Тяжелые бои на Восточном фронте [Воспоминания ветерана элитной немецкой дивизии, 1939–1945]

– В таком виде я похож на пугало, – пожаловался я.

Пряча ухмылку, доктор повторил:

– Сожалею, но это лучшее, что мне удалось отыскать.

– Если на меня наткнется патруль полевой жандармерии, они арестуют меня, как дезертира, и тут же отправят в штрафной батальон.

В данном случае я шутил только наполовину. Военная полиция изо всех сил старалась доказать, что ее не зря держат вдали от передовой.

Доктор потер усталые глаза, с некоторым раздражением полез во внутренний карман халата и достал пачку официальных бланков.

– Понимаю, что у вас могут возникнуть проблемы. Я напишу справку с объяснением ваших обстоятельств.

Я все еще испытывал подозрение, что, выдав мне подобную идиотскую форму, армейский квартирмейстер сознательно хотел меня унизить, поскольку испытывал предубеждение против войск СС, в отличие от фронтовиков, которые часто говорили, что чувствуют себя увереннее, когда рядом находится «Лейбштандарт».

Охранник госпиталя войск СС в Вене хрипло расхохотался, увидев меня.

– Жди здесь и не двигайся. Я сейчас вернусь. Кстати, а где тебя ранило?

– Под Прохоровкой, – ответил я.

Он возвратился через пару минут с двумя приятелями.

– Вот, полюбуйтесь, – воскликнул он, указывая на меня. – Вот оно – пугало из Прохоровки!

Вскоре все, кто мог в госпитале ходить, заявились, чтобы вволю посмеяться над моим жалким видом. Жаль, никто не догадался сфотографировать меня тогда, чтобы увековечить наряд, так повеселивший моих товарищей-эсэсовцев.

Я был помещен в палату, в которой лежали многие раненые из дивизии СС «Лейбштандарт». Они засыпали меня бесчисленными вопросами о своих оставшихся на фронте товарищах. Я почти ничем не мог удовлетворить их любопытство, но в ходе этих бесед мне, по крайней мере, удалось лучше познакомиться с моими новыми товарищами.

Прежде чем у меня появилось время освоиться как следует, доктор отвел меня в рентгенкабинет. Меня уложили на стол, и доктор настроил аппарат, чтобы получить изображение моей грудной клетки. На следующий день он пришел в нашу палату с проявленной фотографической пластиной и показал ее мне.

– На снимке видно, что у вас слева между двумя ребрами застрял осколок шрапнели. – Он показал на снимок. – Вот он, в передней части вашей грудной клетки.

А затем он пообещал:

– Завтра утром мы его у вас вытащим.

Когда назавтра я очнулся от анестезии, в комнате никого не было. Я терпеливо подождал какое-то время, но никто не появлялся, и у меня созрело решение спуститься вниз, в палату. Однако вскоре за мной явилась целая стая санитарок, которые безжалостно отправили меня назад в постель. После этого не прошло и нескольких минут, как пришел доктор, проводивший операцию. Большим и указательным пальцами он держал кусочек металла бронзового цвета размером с горошину.

– Вы просто под счастливой звездой родились, – сказал он. – Этот осколок попал вам в ключицу и ушел в легкое, но по пути едва не задел сердце. Прошел буквально в нескольких миллиметрах.

Процесс моего выздоровления шел стремительно, к тому же мне выдали новую форму войск СС, которая великолепно на мне сидела. Единственное, что меня расстраивало, – это отсутствие на рукаве ленты с названием соединения «Адольф Гитлер».

Чтобы нарушить монотонность жизни в госпитале, группу выздоравливающих вывезли на автомобиле в парк развлечений Пратер. Мы взяли с собой еду и с удовольствием пообедали в тени деревьев на берегу Дуная. Мы посетили Рупрехтскирхе, старейшую церковь Вены. Затем по узенькой средневековой улочке прогулялись до того места, где она внезапно пересекалась с широкой улицей, на другом конце которой стояло здание поразительной красоты. Тонкая резьба по камню окружала узкие готические окна, больше похожие на бойницы. Сверкающие шпили уходили прямо в небо, а при взгляде на крышу, покрытую разноцветной черепицей, буквально слепли глаза. Я вспомнил его название: собор Святого Стефана.

Солдатом я видел много городов и поселков на Украине и в России, но никогда не путешествовал по немецкоговорящим землям Европы. Поэтому шанс увидеть Вену оказался большой удачей для меня, простого берлинского парня.

Для укрепления здоровья после ранения меня отправили в Бад-Фёслау, очаровательный курорт, куда до войны съезжались состоятельные туристы, чтобы пройти сеансы массажа и искупаться в знаменитых грязевых ваннах. Я разместился в старой гостинице, которую арендовало армейское ведомство специально для солдат, проходивших курс реабилитации. Гостиница находилась на расстоянии вытянутой руки от входа в термальные источники. А со свежевыкрашенной в белый цвет веранды открывался великолепный вид на окружающие горы. Более того, здесь, в гостинице, я оказался единственным представителем войск СС.

Дневные часы я проводил, с увлечением знакомясь с живописной деревенской природой окрестностей Вены. Узкая тропинка через лес привела меня к увитой плющом арке – входу в замок Меркенштайн, несколько веков назад превращенный турками в руины. Неподалеку находились две прекрасные деревеньки Гейнфарн и Гроссау с аккуратными домиками и живописными церквушками. Целыми часами я нежился на солнышке в Шлосспарке, неподалеку от своей гостиницы, наблюдая за птицами, сновавшими в кроне древнего платана или гонявшимися за насекомыми. В этом безмятежном уголке трудно было поверить, что где-то существует Восточный фронт и там полыхают кровавые сражения.

Однажды, вскоре после завтрака, меня вызвал главврач госпиталя в звании оберштабартца и вручил мне документы на выписку, проездные документы и письмо с печатью штаба дивизии в Лихтерфельде. Когда я начал читать письмо, на моих губах заиграла непроизвольная улыбка. Мне предоставлялся отпуск домой на три недели, меня повысили сразу на два звания от штурммана (ефрейтора войск СС) до унтершарфюрера и наградили Железным крестом II степени и черным знаком «За ранение» [33](его вручали тем, кто был дважды ранен или получил обморожение). Наконец-то успешное выполнение задания в Харькове и моя роль в уничтожении двух русских танков были достойным образом оценены. Но что же мне было делать теперь? У меня был мундир, но не было знаков различия, чтобы отметить мой новый ранг. Для солдата войск СС встречаться с армейским патрулем в таком виде – нарваться на неприятности. Хуже того, меня вообще могли по ошибке принять за дезертира, так как эмблема на форме не соответствовала моим документам.

На мое счастье, я обнаружил, что в городке имеется магазин для солдат, где по предъявлении соответствующих документов можно было приобрести элементы формы. И уж совсем повезло мне, когда я увидел, что в этом магазинчике продавались все знаки, необходимые для того, чтобы подчеркнуть мое новое звание. Поскольку мой поезд отправлялся из Бад-Фёслау поздно вечером, я поторопился в свой номер, чтобы перед отъездом пришить знаки различия на воротник кителя.