Аполлон Давидсон - Сесил Родс — строитель империи

Но это еще не значило, что на пути Родса не осталось соперников. А соотечественники-англичане? Как раз их-то включение междуречья в британскую сферу влияния очень ободрило. Некоторые из них засматривались на местные богатства, особенно на золото, задолго до Родса, еще с шестидесятых годов. С того времени, когда историки впервые поместили туда библейскую золотоносную страну Офир. Коекому удалось даже получить «права» на добычу золота в районах у стыка земель ндебелов и бамангватов.

Главной соперницей Родса была здесь компания Гиффорда — Коустона. Лорд Гиффорд принадлежал к числу тех аристократов, для которых кипение колониальных страстей было не только источником существования, но и самой жизнью. Он служил в Западной Африке, в Австралии, на Гибралтаре. Участвовал в англо-зулусской войне 1879 года и еще тогда заинтересовался междуречьем. Сохранился текст договора, который он предложил Лобенгуле. Никоей ответил отказом. Но интерес к тем местам у лорда не угас, и во второй половине восьмидесятых он взялся за организацию золотодобывающей компании. Уговорил Джорджа Коустона, известного лондонского биржевика, объединить усилия. Они купили «концессию» на добычу минералов у Камы, вождя бамангватов, а узнав о заключении договора Моффета, решили добиваться «концессии» и у Лобенгулы.

Гиффорд и Коустон жили в Лондоне, но помощников на театре действий подобрали энергичных и деятельных. Чего стоил хотя бы Эдуард Моунд. Прекрасно знал обстановку в междуречье и на путях к нему, знаком с Лобенгулой. В 1885 году он, тогда офицер английского отряда, посланного на земли тсванов, побывал у Лобенгулы в качестве официального английского посланца. С тех пор его не покидала мысль, что страна ндебелов может сделать его богатым. Его отчет о минеральных богатствах этого края был опубликован в 1886 году и привлек внимание дельцов, связанных с колониями.

Коустон, свой человек в Сити, и аристократ Гиффорд смогли заручиться основательной поддержкой в самой Англии. Их компанию поддержали видные лондонские финансисты, в том числе и Ротшильды. Эти банкиры, помогая Родсу, держались правила: не клади все яйца в одну корзину.

В Лондоне у Коустона и Гиффорда позиции были сильнее, чем у Родса. К началу схватки за междуречье Родса еще плохо знали там, в сердце империи. Когда премьер-министру, лорду Солсбери, упомянули имя Родса, он сказал:

— Если я не ошибаюсь, пробурский парламентарий в Южной Африке?

Правда, у Родса были преимущества. Капитал — не маленький. Обстановку видел вблизи, а не узнавал по чужим, пусть даже компетентным, донесениям. Был близок с колониальными чиновниками.

Гиффорд и Коустон решили направить Моунда своим эмиссаром к Лобенгуле для переговоров о «концессии». В начале мая 1888 года Коустон обратился к министру колоний с просьбой одобрить этот план. Тот ответил, что ему надо посоветоваться с чиновниками на месте. Знал ли он, какую услугу оказывает Родсу? Тому надо было опередить соперников, и вот он получил и предупреждение, и время.

Родс решил немедленно добиться от Лобенгулы того, что не удалось еще никому, — получить обширную «концессию». Для проведения всей операции требовалась не только стремительность, но и тщательность подготовки, осмотрительность, внезапность, а следовательно, полная секретность.

Алмазная империя готовит свое посольство в Булавайо. Родс выбирает трех послов. Во главе — Чарлз Радд, первый компаньон Родса, депутат капского парламента. Другой посол — тридцатилетний Фрэнсис Томпсон. Родс выбрал его как знатока туземных обычаев. Тот провел детство на севере Капской колонии, по соседству с независимыми африканскими племенами. Он знал язык тсванов. Лобенгула тоже знал язык своих соседей, и Томпсон мог с ним объясниться. Третьим послом Родс избрал юриста Джеймса Магвайра, товарища по учебе в Оксфорде.

И вот началась гонка. В июне Моунд прибыл из Лондона в Кейптаун с инструкцией Гиффорда и Коустона добраться до Булавайо и добиться «концессии». Тем временем Родс побывал в Лондоне. Выяснил обстановку и вернулся с готовым проектом создания собственной компании по образцу привилегированных, получавших почти неограниченные права на завоевание новых стран в схватке за «раздел мира».

В июле Моунд прибыл в Кимберли и уже начал путь на север. Посольство Родса еще не было готово. Вот тут-то и сыграли роль связи Родса с колониальными чиновниками. Собственно, даже не просто связи. Недаром же верховный комиссар Южной Африки сэр Геркулес Робинсон стал директором «Де Бирс» и пайщиком двух компаний Родса. А Сидней Шиппард, представитель английской власти в стране тсванов, выйдя через несколько лет в отставку, превратился в советника родсовской «Голд филдс оф Сауз Африка», а затем и в одного из директоров созданной Родсом «Привилегированной компании».

Стоит ли удивляться, что Родсовы посланцы получили от Робинсона письмо, в котором этот представитель «Белой королевы» в Южной Африке рекомендовал их Лобенгуле как «в высшей степени уважаемых джентльменов». Письмо было скреплено печатью Робинсона и заключено в огромный конверт, 18 на 12 дюймов, должно быть, чтобы усилить впечатление.

Да и Моффет сделал все, что мог. Посольству Родса помогли и другие миссионеры — и по пути, и в самом Булавайо. Один из них, У. Эллиот, потом, в 1893 году, получил от Родса сто акций «Привилегированной компании». Возможно, и не он один.

Где уж тут Моунду опередить послов Родса, хотя они и отправились в путь, когда он уже почти что достиг пределов междуречья!

Было это в августе 1888-го…

«Добейтесь доверия вождя и удерживайте это доверие. Укрепляйте, если можете, престиж вождя перед другими. Никогда не отвергайте и не оспаривайте планов, которые он может предложить. Всегда одобряйте их, а похвалив, изменяйте мало-помалу, заставляя самого вождя вносить предложения до тех пор, пока они не будут совпадать с вашим собственным мнением…

Если можете, то, не впадая в расточительность, делайте подарки. Хорошо сделанный подарок весьма часто является наиболее верным средством для того, чтобы привлечь на свою сторону самого подозрительного шейха».

Это инструкция Родса? Нет, он таких письменных свидетельств вроде бы не оставлял. Предпочитал устные. Но по духу — похоже. Написал же это человек, чье имя в истории нередко ставят рядом с именем Родса, хотя Родс и не подозревал о его существовании. Он, конечно, надеялся, что его дело продолжат энергичные люди. Но могло ли ему прийти в голову, что в том самом августе 1888-го, когда он благословил своих посланцев в долгий путь и, казалось ему, закладывал основы вечного могущества Британской империи, — в те самые дни родился человек, которому суждено было стать одним из ее последних кумиров. А он уже был, просил молока, требовал, чтобы ему меняли пеленки. Томас Эдвард Лоуренс. Лоуренс Аравийский. Какими короткими бывают исторические эпохи…