Евмен Доломан - На безымянной высоте

— Если не просохнут, то хоть проветрятся, — говорит. — Ноги для бойца — все. Если голова, — прищуривает глаз, — только лишняя мишень, то о ногах этого не скажешь. Даже нам, мотопехоте так называемой, и то, видите, как пригодились. А до Берлина еще ведь далеко, они еще не раз пригодятся…

Прошло уже, наверное, с полчаса, как исчезла «рама», а в небе тихо. Только порхают над нами синички, выискивая, чем поживиться на ветках ивняка, да в небе одиноко поет жаворонок.

Снова месим грязь, двигаясь на Скалат.

Как ни спешили, а пришли на место, когда уже стемнело. Но, кроме танкового подразделения, никого не застали. Ни наших артиллеристов, ни хозяйственников, ни медпункта. А самое неприятное, чего мы никак не ожидали, не было кухни. Кто-то сказал, что кухня в Гримайлове или под Великими Борками. Послышались негодующие крики и упреки в адрес помощника по хозяйственной части Жука.

— Приведите сюда Жука, пусть скажет, почему нас не кормят!

— Приведите, мы из него шашлык сделаем!

— Давай ужин! — требуют автоматчики из бокового дозора.

— Кончай шуметь! — прикрикнул Покрищак, осветив шеренгу карманным фонарем. — Командирам разместить свои подразделения на отдых здесь, в этом помещении, — блеснул фонарем на большой двухэтажный дом. — Ужин будет.

Не знаю, что он имел в виду, обещая. Может быть, просто хотел утихомирить растревоженный улей, а там, мол, посмотрим.

Комбат наконец, поговорив о чем-то с «Рубином» (к нам доносились чертыхания), собрал «продовольственный отряд» — тех, которые уже ходили ранее по домам на оставленном позади хуторе.

— Хоть опыт у вас и не ахти какой, но есть! — чувствовалось, он улыбается. — Вот вам и поручается организовать ужин. Ответственным назначаю старшего сержанта Чопика.

— Прежде всего, — сказал Чопик, когда остались одни «продармейцы», — мы должны узнать или разведать, что в этом поселке есть. А тогда уж возьмемся за дело.

…Идем к танкистам. Ведь они уже здесь «старожилы» — стоят вторые сутки. Рассказываем о своей беде.

— Мы бы помогли вам, — оглядывается их старшина, — только у нас — ни кухни, ни продовольствия. Нам привозили горячую еду в термосах на бронетранспортере. — Посмотрев вдоль погрузившейся в сумерки улицы, добавил уже с какой-то надеждой в голосе: — Вот он еще стоит, не ушел. Может быть, на нем и доберетесь к своим или хотя бы к нашим хозяйственникам. Те, думаю, выручат.

Петр, прихватив двух автоматчиков, бросился к бронетранспортеру, только и крикнул нам:

— Подождите здесь, мы не задержимся!

Танкисты угостили нас гречневой кашей, которой немного осталось в термосе, кольцом копченой колбасы, даже дали спирта.

На наше счастье, Чопик приехал не с пустыми руками…

— Ох и разжились, братцы, если бы вы только знали, — похвалился Петр. — Возвращаемся с трофейной кухней и этими вот ящиками макарон. Там танкисты Федорова разбили немецкую автоколонну. Вот там она еще догорает, — показал рукой, где виднелось зарево. — Но не вся. Две автоцистерны, которые плелись в конце колонны, уцелели. Мы сразу носом учуяли: что-то подозрительно пахнет. К ним: а там — спирт. Поналивали куда только можно, даже кухню заполнили и — вот притащили… Теперь надо ее опорожнить и начать готовить ужин. Люди изголодались…

Чопик был слишком возбужден, говорлив — видно, уже попробовал трофейного.

Я не стал дожидаться, пока сварят макароны, ведь подзаправился у танкистов. Теперь одолевал сон, ну и «завалился, на боковую», как говорит Губа.

Но заснуть мне не дали.

В одиннадцатом часу или позднее командира батальона, замполита, зампостроя и начальника штаба вызвали к комбригу на совещание. Когда они уже садились в присланный за ними «виллис», лейтенант Покрищак поднял меня:

— Тебе, Стародуб, тоже придется ехать с нами в штаб бригады. Начальник строевого отдела, майор Быков, вызывает.

— Нечего ему делать среди ночи: сам не спит и людям не дает, — ворчу я.

— Садись без лишних разговоров.

Штаб бригады располагался в старом каменном здании.

— Третий день вызываю вас и не могу дозваться, — укоризненно смотрит на меня майор Быков. — Боитесь, что с присвоением офицерского звания ляжет на вас большая ответственность за жизнь подчиненных… Да, ляжет. Офицер обязан отвечать за каждого воина, судьбу которого ему доверили… Надеюсь, вы это понимаете, ведь вы уже длительное время выполняете обязанности командира взвода…

Я ответил, что понимаю, но меня, мол, смущает то, что я не кончал военного училища…

— Нам это известно, — обрывает меня. — Поэтому вам надо хорошо изучить устав и наставления. По ним придется сдавать зачеты… — А тем временем протянул анкету и лист белой бумаги. — Ответы на анкетные вопросы должны быть четкими, конкретными, написаны разборчивым почерком. Автобиографию пишите тщательно с указанием дат, но без лишних подробностей.

Я наклонился над столом. «Молния»-гильза стоит совсем близко. Ее тепло согревает мое лицо и левое ухо. Чувствую запах солярки и копоти. И мне уже кажется, что я не за столом, а на теплых жалюзи танка. Он покачивается, укачивает, и ты проваливаешься в сон, как в теплую купель.

Двери скрипнули, я вздрогнул. Испуганно моргаю глазами: на первой же странице анкеты — жирная фиолетовая клякса. Это ручка выскользнула из пальцев, когда я незаметно задремал, клякса на анкете — это уже не годится. Беру другой бланк. Предусмотрительный майор дал мне их несколько штук. Но теперь в мою душу вкрадывается сомнение: смогу ли я стать настоящим командиром, ну как Байрачный, как Походько или наш комбриг?..

Двери снова скрипнули. Быков подходит ко мне.

— О, так вы еще ничего не сделали! — говорит удивленно и осуждающе. — Не тратьте времени, пишите! Совещание скоро кончится, и Походько заберет вас в батальон. А тогда опять — ищи ветра в поле. А ведь завтра — наступление.

За дверью — покашливание, топот сапог, басовитая команда разводящего. Смена часовых.

Чтобы было виднее, подвигаю еще ближе «молнию», даже чуб потрескивает. Крепко Зажимаю ручку, не сделать бы снова кляксу. Пишу.

В противоположном углу комнаты за шкафом, на разложенном на полу полосатом матраце, кто-то беззаботно храпит. Двери снова скрипят, на этот раз как-то протяжно, будто тот, кто входит, не может в них протиснуться. Оглядываюсь. На пороге стоит капитан Чухно. Он прибыл в нашу бригаду сразу же после боев на Орловско-Курской дуге. Вначале был командиром танковой роты, затем назначили его в первый танковый батальон. Но вот уже месяца два занимает должность начальника склада горюче-смазочных материалов. То ли он не может ладить с людьми, то ли люди с ним…

Он не спеша подошел к столу, за которым сидел майор Быков.