Андрей Колесников - Путин. Человек с Ручьем

Я мог сам привести и другие примеры, но не стал. Потому что дело-то не в этом. Выполнит или не выполнит свои обещания президент? Не знаю. Хорошо бы, конечно. Но я знаю, сколько других людей, кроме него, хотят помочь людям, попавшим в эту страшную беду, но не знают как.

Женщина, о которой я рассказал, потеряла на этой подлодке своего сына. Ему было 19 лет, и за две недели до смерти был день рождения у его отца. Он прислал отцу свидетельство подводника, которое только накануне получил. Он написал, что это единственное, что у него есть, единственный подарок, который он может сделать своему отцу, подводнику с тридцатилетним стажем.

Я сказал ей, что есть Российский фонд помощи, который может помочь, если напечатает в газете «КоммерсантЪ» ее адрес и номер счета в банке. Она, мне показалось, обиделась. Она сказала, что ей не нужны ничьи деньги. Она сказала, что ей нужен ее сын, расплакалась, а потом спросила Путина, когда достанут со дна моря ее мальчика. Путин ответил, что скоро, в течение нескольких недель. Вот с этим она теперь и живет.

Никто из них ни у кого не просит и не попросит помощи. Но если бы вы только знали, как она им нужна. Не стану рассказывать, что представляет собой поселок Видяево, где живет подавляющее большинство семей экипажа «Курска», — на это просто жалко места. Вы поверите, что все там дышит на ладан. Но расскажу про квартиры, в которых они живут по многу лет. Я был в них. Там, конечно, нет горячей воды. Но во многих квартирах нет даже унитазов — не поставили, когда строили, а потом у новоселов так за всю жизнь и не накопилось денег — или просто сломались. Заходить в эти квартиры неловко — боишься обидеть тем, что видишь, как им тут живется. Они нищенствуют и всю жизнь копят на то, чтобы выучить своих детей, которые не должны жить так, как они, и все в душе гордятся, когда их дети выбирают военные училища, то есть ту же нищенскую судьбу.

Да, они обижаются, когда слышат, что им хотят помочь. Но как же им нужна эта помощь!

И вот я узнал, что журналистов никаких не будет, что Путин прилетает. Я поговорил с Алексеем Алексеевичем Громовым, который тогда был пресс-секретарем и который, надо отдать ему должное, сказал: «Да, я знаю, что ты здесь. Но все-таки он бы хотел поговорить с ними один на один». Но прямой просьбы не приходить я не услышал. Честно говоря, не знаю, как бы я действовал в таких обстоятельствах, если бы подобная просьба прозвучала… не могу даже прогнозировать, пошел бы я или нет. Но, поскольку такой просьбы не было, я даже не думал, идти ли.

Дальше все зависело от самого президента. Я сидел во втором ряду. Он посмотрел на меня со сцены, на которую поднялся, — и я просто видел, как с обеих сторон от него люди (в том числе и сотрудники ФСО) ловили его взгляд: вот чуть-чуть бы он по-другому посмотрел, качнул бы головой, сделал бы едва уловимое движение, незаметное, может быть, даже мне, — и меня не было бы уже в этом зале. Но он, видимо, такого движения не сделал, и я остался. Более того, мы записали весь разговор на диктофон. Потом я передал эту запись Максиму Ковальскому в еженедельник «Власть»; они там ее расшифровали — было как-то не очень хорошо слышно, но они разобрались тем не менее с этим. И событием стал не только репортаж о встрече в Видяево, но и через некоторое время публикация в еженедельнике «КоммерсантЪ-Власть» этой стенограммы, которой, разумеется, ни у кого не было и быть не могло.

Получается, что с Видяева в каком-то смысле и началось такое журналистское общение с Владимиром Путиным в качестве президента. И за время этого общения он всегда реагировал на мои вопросы. Даже когда он уходил от ответа — бывало и такое, конечно, как хотя бы на пресс-конференции 2016 года, — все равно он отвечал. Произносил какие-то слова, максимально возможные в той ситуации. Так что у меня вопросов к нему нет.

На самом деле вопросов, как ни странно, еще много. Я, например, все время забываю поинтересоваться, пишет ли он стихи. Потому что таланты открываются последовательно и с интервалом в годы. Вдруг он садится за рояль и начинает играть. Кто бы мог подумать, как говорится. Потом раз — рисует кошку какую-нибудь. Просто на пустом месте. Никогда он о таком своем умении до сих пор не говорил. Никогда таких навыков не демонстрировал. А видно, что есть в нем какие-то способности к этому — к рисованию кошек. А потом начинает петь. Я думаю, что скорее всего выяснится, что и стихи-то он тоже пишет какие-нибудь. Я не исключаю, что в журнале «Русский пионер» мы их и опубликуем первыми. Вообще не исключаю.

Есть, конечно, к нему и еще кое-какие вопросы. Чуть более серьезные. Еще пока что остались. Но я думаю, что будет время их задать.

7 мая 2000 года в Андреевском зале Государственного Кремлевского дворца состоялась церемония инаугурации Владимира Путина. Это была не первая полноформатная встреча президента и журналиста, но первый полноформатный репортаж о такой встрече.

Инициативная группа из ближайшего окружения первого президента России за две недели до мероприятия убедила всех заинтересованных лиц, что церемония должна состояться не в Государственном Кремлевском дворце, больше известном съездами КПСС, а в Большом Кремлевском дворце, еще больше известном торжествами по случаю коронаций царствующих особ. Перенос церемонии из ГКД в БКД, безусловно, соответствовал здравому смыслу и масштабу предстоящего события.

Масштаб удалось сохранить не в последнюю очередь и благодаря тому, что председателю Центризбиркома Александру Вешнякову запретили отдавать удостоверение президента Владимиру Путину прямо в Андреевском зале. Тогда Вешняков исхитрился сделать это вообще на день раньше инаугурации, пока это еще хоть кого-то интересовало.

Была проведена работа и с патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Он несколько последних дней перед инаугурацией не скрывал своего твердого намерения тоже принимать посильное участие в церемонии, мотивируя это свое намерение тем, что в прошлый раз, четыре года назад, он ведь уже участвовал, и ничего страшного не случилось. Патриарху в конце концов прямо сказали, что тогда надо приглашать муфтия и всех остальных. Таким образом, и эта проблема была разрешена.

Накануне инаугурации весь кремлевский полк получил трое суток увольнения. Бойцы, говорят, долго не верили; думали, их заставят маршировать на плацу до последней секунды, а уж в последнюю секунду тем более. Но их отпустили вплоть до утра 7 мая.

Все остальные тренировались без выходных. Последняя репетиция состоялась перед самой церемонией. В ней приняли участие все главные действующие лица, кроме Владимира Путина и Бориса Ельцина. Массовку, полторы тысячи приглашенных, исполнял полк специального назначения, подъехавший из ближайшего Подмосковья.