Артём Драбкин - Танкисты. Новые интервью

Прибываем на станцию, нас встречает начальник:

– Что вам, хлопцы?

– Вот расчеты на погрузку полка.

– А кто приказал? Пока не получу указание, грузить не буду.

– Как можно решить этот вопрос?

– Ну, как… у нас колес много. Масло нужно, надо подмаслить.

– Что нужно?

Он перечисляет: первое, второе, третье, четвертое…

Как вы думаете, что он первым назвал? Он просил мыло! А у нас мыла завались, по пятьдесят граммов на каждого солдата положено. Когда у тебя триста человек в полку, проблем нет. На втором месте – табак.

– Только не сигареты ваши, мне нужен рассыпной, махорка.

На втором месте оказалась махорка, а на третьем – сахар.

– Это чтобы поехать на фронт – еще и взятку дать? Сегодня это воспринимается с трудом…

– Еще какая взятка. Думаешь, что одну мы дали? Нет, не одну. И сахар пошел. И еще муки он просил, ведро, по-моему… Все передали ему, а тот говорит:

– У вас резерв есть?

– Есть. А тебе зачем?

– Он вам потребуется. На каждом полустанке вас будут задерживать. Вы сразу ставьте на стол! Иначе будет держать сутки и будет не виноват.

В итоге пришлось так откупаться до самого Ростова.

Шли в два эшелона. Первый ушел на сутки раньше. С ним уехал комполка. Я, как начальник штаба, со вторым. И вдруг на одной из станций караул мне докладывает, что у нас ЧП: сбежал экипаж. Точнее сказать, пропал. Танк есть, экипажа нет. А мы уже километров за сто от Сталинграда уехали, если не больше. Обстановочка!

С моей стороны – только назначили человека, и еби его мать, уже такое ЧП. Что делать, телеграфом доложил комполка. А тот уже прибыл в состав корпуса. На следующей станции вручают короткое сообщение: «Двух расстрелять, двух привести». Собрал я народ. Парторг говорит: «Николай Григорьевич, этот экипаж я помню. Они очень сильно бузотерили у нас. Пили много. Я знаю, в каком они жили доме. И хозяюшку помню. Дайте мне четырех автоматчиков». Руками сняли полуторку с платформы. Он на ней укатил…

Этот капитан, парторг, оказался на высоте, сумел без выстрела скрутить их и привезти. Выяснилось, что они пили самогон вместе с хозяйкой, да еще пришла какая-то девка. И уже шли разговоры, чтобы всем экипажем уйти в Сибирь, дезертировать с войны. Пришлось организовать им клетку в одной из машин.

Повторно доложил командиру полка. Тот доложил наверх: «Прибыли тчк находятся под арестом тчк». Приходит команда: «Двоих расстрелять на месте тчк командир зпт механик доставить корпус тчк». Твою мать, вот еще задача. Я опять к начальнику станции, запросил кодом: «Прошу подтвердить ваше распоряжение». Немедленно простучал ответ: «Подтверждаю». Выехали со станции. На одном из перегонов я приказал остановить эшелон. Быстро создали «тройку», чтобы придать всему этому более-менее законную форму. Построили личный состав, привели приговор в исполнение – расстреляли. Это были люди новые, второго состава, или из госпиталей, или еще откуда-то.

Когда прибыли на Миус, полк временно стоял на юго-западной окраине Ростова. Там состоялся еще один трибунал. И на территории школы… то же самое. Вот такое мне в моей жизни приходилось терпеть. В бою куда легче. Подобные вещи мозг человека, его сердце, его душа отказываются принять… черт его знает, как-то решались и эти задачи.

Ну а потом я уж не так много воевал. Судьба ни с того ни с сего решила преподнести мне сюрприз. Казалось бы, только что стал начальником штаба полка, как вдруг приходит бумага «Откомандировать старшего лейтенанта Орлова в распоряжение отдела № … Бронетанкового управления Степного фронта». Так я попал на должность старшего офицера оперативного отдела штаба бронетанковых и механизированных войск фронта.

Ничего не понимал вообще в этих вопросах. Когда я вошел и увидел карту предстоящей Курской битвы, она меня потрясла своим масштабом. Справа – Центральный фронт, слева – Воронежский фронт Ватутина, черными на фоне красных значков выделены бронетанковые дивизии, полки, бригады… Тысяча пятьсот танков в резерве! У меня глаза разбежались, понять ничего не могу. Сразу признался, что я салага. Те смеются: «Да, мы знаем, что салага. Но вы за десять дней пройдете курс молодого штабного работника». Все десять дней я был прикреплен к одному майору, который взял меня в оборот и просто «штурмовал» в полном смысле этого слова. Штурмовал, готовил к оперативной работе: как собирать сведения по телефону и радио, как вести обстановку, как писать проекты приказов и распоряжений, донесений на фронт и в Генеральный штаб… Начальник оперативного направления должен принять экзамен. Если я пройду этот экзамен – мог надеяться, что меня оставят. Кроме того, это день и ночь водить мотоцикл, любую машину, и особенно «Виллис», летать на самолете наблюдателем и офицером связи…

Экзамен я кое-как сдал. Но работать в этом штабе было очень нелегко. Начиналась Курская битва. Меня закрепили за 5-й танковой армией Степного фронта. В ходе сражения 12 июля она вводилась в сражение под Прохоровкой. То время помнится бесконечными разъездами на мощнейшем мотоцикле «Zündapp», который периодически сменялся на «Виллис». Приказы, распоряжения, сбор данных, проверка того-сего… С «Виллиса» – на самолет. За мной закрепили летчика. Отличный парень. Был сбит в бою, ранен, а затем списан из авиации. Но не смирился, добился разрешения остаться в авиации, хотя бы и на таком вот самолете, хоть и не вести боев, но летать. Мы с ним летали проверять войска и линию фронта. Комфронта очень любил проверять действия войск по донесениям – очень много врали. Населенный пункт еще не взят, а уже доносят – взяли.

– Это понятно. А что, вы в штабах знали о потерях? Например, под Прохоровкой?

– С потерями разобрались после сражения. То, что их было много, мы знали еще тогда. Сейчас установили цифру шесть к одному, и, скорее всего, это правильно. Но вы должны научиться видеть главное – суть исторического события. К сожалению, наши историки с подачи Запада рвутся фальсифицировать нашу историю, исказить ее, ошельмовать. Они растаскивают событие по отдельным эпизодам, скрывая за ними конечные результаты этого сражения.

Ротмистров встретил две зарытые в землю танковые дивизии, полностью укомплектованные новейшими танками. 75-миллиметровые пушки немцев с длинным стволом пробивали наши Т-34 в лоб насквозь, не говоря уже о бортах. Т-34 в первый период войны показал себя превосходным танком. Он еще господствовал под Сталинградом… но под Курском уже стало ясно – не хватает мощи. У его 76-миллиметровки короткий ствол, и начальная скорость снаряда уже была слишком низкой. Чтобы побороться с той же «Пантерой», надо подойти на шестьсот-восемьсот метров. А она тебя возьмет с полутора километров, а «Тигр» с 88-миллиметровым стволом – с двух… Ну, вот попробуй подойди… Опустить руки? Сдаться?.. Мы могли взять их только количеством – потерять, но победить. Вот в чем дело-то. И нечего здесь бояться говорить об этом. Да, были ошибки. С вводом той же 5-й армии. Ведь была возможность нанести удар во фланг. Но так как задача была поставлена с самого верха, то получилось то, что получилось. Пришлось бить в бронированный лоб танковой дивизии немцев. А немцы не дураки, они воевать умели…