Артём Драбкин - Танкисты. Новые интервью

Обнялись, познакомились: «Будем воевать вместе!» Рассказал ему коротко, что там, на родине. «Будет время, встретимся еще!» А в очередном письме написал домой, что встретился с двоюродным братом. И отец ответил: «Вот ведь судьба бывает… Вы уж там держитесь вместе!» А вскоре, когда вышли на отдых, мы решили попроситься в один экипаж. Написал ротному рапорт, но он отказался свое мнение высказать: «С комбатом будем решать этот вопрос!»

Возвращается: «Совет держали, и замполит сказал – нецелесообразно! Если погибнут, то в семье сразу два горя. Потому как мы смертники и можем накрыться сразу. Так что пусть хоть кто-то из них останется живым!» Но судьба распорядилась так, что мы оба остались живы. В конце войны его комбат забрал к себе в экипаж. А в 1946 году Николай демобилизовался и уехал к семье в Магнитогорск. (На сайте www.podvignaroda.ru есть наградной лист, по которому механик-водитель 1-го танкового батальона 14-й Гвардейской танковой бригады гв. старший сержант Поздняков Николай Федорович 1913 г. р. был награжден орденом Славы 3-й степени: « …Во время прорыва обороны немцев в районе высоты «616» – Ропянка смело и решительно вел свой танк в атаку. Своевременно заметил противотанковую пушку и доложил командиру – орудие было уничтожено. Гусеницами раздавил два окопа с пулеметными расчетами.

2.10.44 в боях за н. п. Поляны гусеницами раздавил 1 пушку, 2 пулемета и 6 гитлеровцев.

4.10.44 в боях за н. п. Гута-Поляньска в трудных условиях гористо-лесистой местности умело вел свой танк в атаку, одним из первых ворвался в Гута-Поляньска. Корректируя огонь из танка, способствовал уничтожению 2 пушек и до 14 человек немецкой пехоты.

6.10.44 в боях за н. п. Цехане смело повел свой танк на немецкие укрепления и гусеницами раздавил 2 пулемета, 2 ружья «фаустпатрон», разогнал до 30 гитлеровцев.

13.10.44 в боях за д. Свидничко первым ворвался на ее окраину и гусеницами раздавил 1 орудие, 4 пулемета и до 15 человек немецкой пехоты ».)

Пригнал танк в роту, а она, оказывается, три дня уже топчется у деревни Цехане. Лощину немцы отлично пристреляли, и проход был закрыт намертво. Только стоило с утра одному танку попытаться выскочить из-за поворота, как с первого выстрела он горит… Если не с первого, то со второго или третьего точно. А они следуют один за другим… При мне за три дня так троих щелкнуло, трое ребят погибло, но наступление так и не продвинулось. Ночью подается команда – пропустить тягач. Он цепляет этот сгоревший танк и утаскивает в тыл. Исполняющий обязанности комбата капитан Писаренко возмущался, бранился, наконец, начальство разобралось, и роту перевели в другое место.

В этой новой лощине мы оказались на небольшом плато, а деревня, которую предстояло взять, внизу перед нами. Помню, в деревушке домов всего пятнадцать, не больше, но костел посередине стоял. С наступлением темноты получили приказ и пошли в атаку.

Но уже почти на самом спуске танк встал. Хотя двигатель вроде работает нормально. Механика спрашиваю: «Что?» – «Не знаю, наверное, днищем сели!» Выскакиваем с ним, а ночь же, темнота, да еще мелкий дождик идет, погода «отличная». Смотрим, а у нас, оказывается, одной гусеницы нет. Глянул на гору, с которой спускались, а там прямо блестит. Внутренняя же часть гусеницы отполирована катками до блеска. И главное, далеко от нас. Мы на одной под горку шли-шли, пока не сели днищем на грунт. Походили вокруг танка, но ясно же – атаковать мы не в состоянии, и главное, сами гусеницу не поднимем. Только тягачом можно подтащить.

Принимаю решение отправить заряжающего на гору, помпотеха нашего искать. Он ушел, полночи ходил-ходил, но никого не нашел. А я вижу, некоторые наши танки горят впереди. Вначале еще какие-то крики раздавались: «Вратуйте! Гвалт!», это на украинском что-то вроде «спасите», но потом и этот шум закончился.

В общем, ночь пролетела быстро, без сна и с нехорошими думами. Что же будет утром? Если в деревне остались немцы, то нам несдобровать. Мы же прекрасная мишень! Тем более у нас пушка такая. Один раз еще выстрелим, а дальше? Так все и произошло…

Только рассвело, как я услышал, что над башней просвистела болванка. Только и успел заметить, что стреляла самоходка. У танка пламя и дым вылетают вперед, а у самоходки вверх. Второй ба-бах – прямо в борт, мы же к ней под углом стояли. Благо попали в трансмиссионную часть. Но там же масляный бак, и конечно, моментально пламенем охватило и заполыхало…

Все сразу выскочили и в овражек неподалеку. А немец еще пострелял: то ли тренировался, то ли что. Третий снаряд в башню попал. Говорю ребятам: «Хорошо, что не он первым прилетел, нас бы уже никого живых не было…»

А когда стали рваться снаряды, мы по оврагу стали отходить на гору. Нашли начальство, доложились и оказались в батальонном резерве. Но если посчитать, я на этой машине всего-то и пробыл в пределах 7–10 дней. Это я в третий раз, считай, горел.

– А всего сколько?

– Пять. Но четвертый и пятый разы не особенно запомнились.

После этих боев в Карпатах почти все танки погорели, и нас вывели на отдых. Отдыхали месяца два, пополнились людьми и техникой, правда, получили на роту всего семь машин. По два танка во взводе было. А в декабре нас перебросили на Сандомирский плацдарм, и оттуда 12 января пошли в наступление. Здесь мы успешно воевали: Краков освобождали, много всяких интересных эпизодов было.

Командовал нашим передовым отрядом замкомандира бригады полковник Бутузов. Мы обошли Краков фактически с запада и перекрыли основное шоссе, по которому шло снабжение. Там поселок Забежув, что ли. Взяли его. А километрах в трех оттуда железная дорога. И по ней шел эшелон, который мы, конечно, не могли упустить.

А до Забежува в одном населенном пункте мы решили сориентироваться. У нас уже все отработано было. Только встали, автоматчики быстро проверяют ближнюю округу. Тем более уже появились фаустпатроны, а это для нас опасность агромаднейшая. Из окна, откуда хочешь, могут мотануть, и все…

И вдруг автоматчики приводят двоих в немецкой форме. Как сейчас помню, глубокая ночь, мы стоим на танке командира роты. Взводные и ротный собрались на моторной части, чтобы разобраться, где находимся. Тут этих приводят. А командир взвода автоматчиков тоже с нами находится. Азербайджанец Рафик Афиндиев. Пехотинцы к нему обращаются: «Товарищ командир, мы тут двоих поймали, но они молчат…» Ротный говорит: «А ну-ка садани его автоматом по башке! Только не зашиби!» Тот прикладом ему ба-бах, этот скрутился, а потом закричал. И закричал по-русски… Тут все стало ясно, а мы и не подозревали.

Ротный задает вопрос: «Что будем делать?» Мы молчим, не сообразили еще, ведь очень быстро все произошло. Тут Рафик говорит: «Товарищ командир, я с изменниками на одном танке не поеду!» Ротный махнул рукой, и автоматчикам все стало понятно. И когда их подхватили, вот тут они заорали. Ротный приказал: «Остановитесь!» Спрашивает их: «Откуда вы?» Один говорит: «С Украины!» Что-то начал по-украински рассказывать. А второй русский, с Урала. «И чего вы тут?» – «Да вот, в плену были, а тут ездовыми». Автоматчики подтверждают: «Где мы их взяли, стоят повозки с противотанковыми минами!» Ага, значит, эти сволочи везли мины против нас. Ну, тут их быстренько за сарай, очередь, и все… Были – и нет…