Андрей Жариков - Солдатское сердце

— Ко мне никого!

Даже домой ему некогда было позвонить.

По нескольку раз в день приходилось докладывать Ставке о положении на фронтах, то и дело звонили из действующих армий и просили помощи — ни минуты отдыха.

На Юго-Западном фронте немецко-фашистские войска нанесли несколько сильных танковых ударов по ослабевшим армиям этого фронта и создали угрозу окружения крупной группировке наших войск.

Резко ухудшилось положение и на Западном фронте. Войска этого фронта оказывали упорное сопротивление врагу, но остановить его перед Днепром, как требовала Ставка, не смогли. К 10 июля немецко-фашистские танковые войска вышли на подступы к Полоцку, Витебску, Орше, Могилеву, Жлобину, Рогачеву.

Рабочая карта Жукова была «разрисована» красными и синими стрелами. Синие стрелы нацелены на Москву. Война шла всего лишь двадцать дней, а враг вторгся в пределы нашей Родины на пятьсот — шестьсот километров. Тяжелые для советских войск боевые действия шли в районе Смоленска.

Западный фронт оказался в трудных условиях: многие дивизии и полки четырех армий, уставшие и потерявшие в боях воинов и артиллерию, отводились в тыл для переформирования и доукомплектования. Соединения шести армий — почти полмиллиона бойцов — прибыли из глубины страны и растянулись на сотни километров, вступали в сражение частями. Ускорить этот процесс ни командующий фронтом Тимошенко, ни начальник Генерального штаба Жуков не могли. Нужны были тысячи автомашин для переброски полков, сотни самолетов для прикрытия передвижения войск, а их не было. Больше половины всех войск еще не вступило в сражение.

Тимошенко и Жуков озабоченно смотрели на разложенную на столе большую карту, и каждый думал об одном и том же: что делать, как остановить врага?

Во всей полосе Западного фронта шириной шестьсот километров и глубиной свыше двухсот километров развернулось гигантское сражение, известное под названием Смоленского. Враг рвался к Москве. Но путь его был усеян трупами гитлеровцев. Красная Армия оказывала героическое сопротивление.

— И все же есть выход! — сказал Жуков, бросив карандаш на стол. — Нужно ускорить выдвижение войск из Сибири, быстрее формировать новые дивизии, создавать ополченческие полки. Наконец, помочь выдвижению частей с других фронтов. Нужны новые прочные рубежи обороны.

— Где, когда возводить эти рубежи? — в сердцах ответил Тимошенко. — Это же надо под самой Москвой их строить!

— Я сказал свое мнение, — настаивал Жуков. — Иначе мы так и будем дробить силы.

— Я не решаю эти вопросы. Я теперь не нарком обороны, а командующий фронтом.

— Но ты, как и я, в составе Ставки Верховного Командования. Так давай вместе думать и предлагать план.

Раздался резкий, требовательный звонок телефона. Звонили из Кремля. Трубку взял Георгий Константинович.

— Где сейчас Тимошенко?

— У меня в кабинете, — ответил Жуков.

— Возьмите свои рабочие карты и приезжайте на дачу товарища Сталина.

Георгий Константинович глянул на часы. Было три часа ночи.

— Сталин вызывает. И тебя, Семен Константинович. Думаю, что надо просить войска для создания новых рубежей.

— Хорошо. Я согласен. Но мне кажется, не за этим нас вызывают, — не досказав своей мысли, ответил Тимошенко.

В комнате за столом сидели все члены Политбюро. Жуков догадался: будет неприятный разговор. Вид у всех мрачный.

Сталин стоял посредине комнаты, держа погасшую трубку. Это признак плохого настроения. Повернувшись боком и не глядя ни на Тимошенко, ни на Жукова, он сказал:

— Мы хотим назначить командующим Западным фронтом вас, товарищ Жуков. Какое ваше мнение?

Тимошенко молчал, а Жуков возразил.

— Товарищ Сталин, — сказал он, — частая смена командующих фронтами тяжело отразится на ходе сражений наших войск на западе. — И добавил, что Тимошенко сделал много полезного, командуя войсками этого фронта, поэтому освобождать его сейчас, в тяжелый момент, нецелесообразно. Нужны другие меры, чтобы остановить врага.

Калинин поддержал мнение Жукова.

— Может быть, согласимся с Жуковым? — спросил Сталин у членов Политбюро.

Все они одобрили это предложение. Сталин раскурил трубку, прошелся по комнате и сел за стол, заваленный бумагами. На краю, свисая к полу, лежала карта.

— Вам надо выехать на фронт, — сказал он, глядя на Тимошенко. — Итак, послушаем товарища Жукова. Какие можно принять меры, чтобы надежно защитить Москву?

Жуков обстоятельно доложил, что противник стремится рассечь фронт обороны советских войск и окружить наши войска на западе. Его цель: выйти во фланг и в тыл Юго-Западному фронту. На Москву он, видимо, будет наступать, когда ликвидирует угрозу флангу своей центральной группировки со стороны Юго-Западного направления.

— Что вы предлагаете? — спросил Сталин.

— Укрепить фронт Тимошенко, передав ему еще не менее трех армий, усиленных артиллерией.

— Но Ставка приняла решение обеспечить стык между войсками Северо-Западного и Западного направлений, и там развертываются две армии, — словно подсказал, не возражая категорично, Сталин. — Еще две армии включены на линии городов Старая Русса — Ельня.

Не отвергая своего предложения, Жуков, когда замолк Сталин, сказал:

— Мы подготовили план развертывания на дальних подступах к Москве еще одного фронта — фронта Можайской линии. В него надо включить три армии, формируемые из дивизий пограничных и внутренних войск НКВД и Московского народного ополчения.

— С этим Ставка согласна. Кого мы поставим командовать?

— Генерала Артемьева, — ответил Жуков.

— Нужно такие же мероприятия провести на Северо-Западном и Юго-Западном стратегических направлениях, — предложил Сталин. Он обвел всех глазами. Возражений не последовало. — А теперь предлагаю поужинать. Видимо, наш товарищ Жуков перестал регулярно питаться. Похудел.

Разговор о том, что необходимо предпринять еще, чтобы остановить врага, не пустить к Москве, был продолжен в Кремле 29 июля. Жуков обсудил сначала обстановку и план с начальником Оперативного управления Генерального штаба генералом Злобиным, его заместителем генералом Василевским и другими генералами. Попросил Сталина принять его для доклада военных вопросов.

Развернув карту с нанесенной обстановкой на фронтах, Георгий Константинович доложил Ставке о действиях армии и сказал, что враг боится наших контрударов, начинает сразу же снимать свои войска с других направлений, Жуков предложил нанести удар в районе Ельни. Не сразу Верховный согласился с мнением начальника Генштаба. Он полагал, что такие удары преждевременны и наши войска не смогут пока наносить их. Но Жуков доказывал, что только нанесением чувствительных «уколов» можно ослабить врага, дать ему почувствовать, что мы можем громить его.