Петр Худяков - Путь к Цусиме

"Морской Технический Комитет, находя эту величину высоты слишком малой , 28 сентября 1904 г. сделал доклад (№ 1047) г-ну управляющему Морским Министерством и со своей стороны рекомендовал принять для этих броненосцев ряд мер предосторожности. Между прочим рекомендовалось не только не принимать новых запасов, но выгрузить на транспорты возможно большую часть и тех запасов, которые уже были погружены на броненосцы, хотя и не составляли их нормальной нагрузки; затем рекомендовалось также не держать в трюме жидких грузов, способных переливаться".

Разумность и необходимость проведения в жизнь этих мер предосторожности, вызываемых самою природой вещей и ясным пониманием технической стороны этого вопроса, была как будто слабо понята лицами, стоявшими во главе морского ведомства; и все дело с их стороны ограничилось "инструкцией", посланной Рожественскому, который в этом вопросе руководился, по-видимому одним только принципом, — "я так хочу", и как будто старался даже подчеркнуть, что законы механики писаны не для него…

"По получении этой инструкции, 18 декабря 1904 г. Рожественский донес с Мадагаскара, что, невзирая на предостережения Морского Технического Комитета, он принял на броненосцы запас угля в 2200 тонн (вместо 787 тонн нормального запаса), засыпав углем батареи трех-дюймовых орудий, помещения минных аппаратов и верхнюю палубу кают"…

Если бы на минуту предположить что такое донесение возможно было когда-либо в Англии, и что оно на самом деле было бы сделано, подобный адмирал ни в каком случае не был бы оставлен во главе эскадры, как лицо, несомненно утратившее полную ясность понимания непреложности законов природы и без надобности подвергающее явной опасности вверенных ему людей, имущество и корабли… Наши же спокойные, равнодушные бюрократы, получив это донесение, стали только выжидать, "что будет дальше"…

А дальше было что: мадагаскарскую нагрузку броненосцев Рожественский и не думал считать предельной, хотя в это время среднее углубление "Бородино" было уже 30 фут. 4 дюйма. Сделав свое исследование, инженер Матросов находит, что при этих условиях в бою достаточно было броненосцу "Бородино" получить крен в 7–8 градусов, чтобы природа вещей властно и неумолимо напомнила о себе Рожественскому и дала ему понять, что броненосец может быть перевернут не только неприятелем…

Тем не менее Рожественский не удовлетворился и этим. "Перед самым боем он приказал принять на броненосцы запасы машинных материалов на 75 ходовых дней, а провизии — на четыре месяца. По его же приказу броненосцы держали под конец до 500 тонн пресной воды вместо 120 тонн нормального запаса. Вопреки инструкции, эта вода была помещена во все междудонные пространства, для того специально не приспособленные, и могла там свободно переливаться. Вместе с тем Рожественский решительно отклонял ходатайства некоторых командиров о частичной разгрузке броненосцев".

Получить крен в 7–8 градусов броненосцу совсем не трудно, например, от положенного на борт руля. Спрашивается, почему же скорбные результаты исследований корабельного инженера Матросова не подтвердились еще в походе.

Причина очень простая. Инженер Матросов сделал свои вычисления, взяв те самые условия работы броненосцев, которые имели место в б ою, т. е. "предполагая непроницаемость судна только до батарейной палубы, так как в бою порта трех-дюймовых орудий были открыты, и небронированный борт был разрушен".

"В походе же небронированный борт был цел, а порта были наглухо закрыты и проконапачены". Вот почему в походе адмиральская сверхперегрузка сходила нам с рук, а в бою она же повела броненосцы, оставшиеся в строю, к катастрофе. "Неизбежность такой именно катастрофы доказывалась и предсказывалось погибшим на "Бородино" корабельным инженером Шангиным в его походных рапортах в штаб адмирала", но последний еще раз доказал только то, что самый глухой человек есть именно тот, который ничего не хочет слушать… "На сигнал "Сисоя", что он не может больше принять угля, не рискуя перевернуться, упрямый и неумолимый в подобных случаях Рожественский отвечал сигналом, что "лучше перевернуться с углём, чем без угля?"… В другой раз, когда, на приказ Рожественскаго — принять 300 тонн угля, с броненосца "Бородино" ему ответили, что согласно инструкции на броненосец принято 298 тонн и больше быть принято не может; адмирал сигнализировал: "принять 400 тонн"… Желая как бы подчеркнуть свое самовластие и свое пренебрежительное отношение к "инструкции" из СПБ., адмирал распорядился после этого, чтобы по 400 тонн угля было принято на все броненосцы [128]типа "Бородино".

Увлечение Рожественского возможностью перегрузить суда и через это властно исказить и ослабить присущие им боевые качества распространялось не только на броненосцы, но и на крейсера. В письме одного из наших товарищей читаем по этому поводу следующее:

"Когда "Олег", после долгих-долгих усилий — заставить его машину работать как следует, начал наконец давать почти полный ход, наш отряд присоединился к эскадре Рожественского… Здесь мы сразу вступили в область… увлечений адмирала погрузкой угля. На "Олег" раньше грузили не больше 800 тонн угля, а тут по приказу Рожественского погрузили на него до 1300 тонн; но ему и этого показалось мало; будут доводить запас угля до 2000 тонн. Водоизмещение "Олега" вместо 6750 тонн будет доведено почти де 8000 тонн; о 23-х узлах хода тогда не может быть более и речи; ход спустится до 18–19 узлов; и эскадра приобретет в лице этого нового крейсера не "глаза и уши", как трубят у вас газеты, а несомненно… другую часть тела, более тяжеловесную"…

Ознакомившись с докладной запиской корабельного инженера P. А. Матросова, нельзя не признать, что, доверив нашу Балтийско-Цусимскую эскадру одному лицу, не имевшему ни серьезной технической подготовки, ни правильного понимания вопроса о наивыгоднейшем использовании тех боевых единиц, которыми располагала эскадра, наше морское ведомство свершило весьма крупную основную ошибку в самом начале; а затем оно не озаботилось исправить эту ошибку даже и после "боевых" экспериментов его у Доггербанки (бл. Гулля), стоивших России много более миллиона рублей, даже и после "знаменитых" донесений его с Мадагаскара, когда личность флотоводца для самого ведомства обрисовалась уже вполне ясно…

Во время боя 14 мая море было очень бурное, поэтому на низкобортных наших броненосцах — "Наварин", "Апраксип", "Сенявин", "Ушаков", — не могли действовать даже и башенные орудия, т. к. их жерла заливались волнами (см. "Рус. Ведом.", 1905, № 131). Небольшие броненосцы "Николай І-й" и "Сисой" могли работать своими башенными орудиями; но их орудийные платформы, вследствие сильной качки, не могли иметь устойчивости; и меткости стрельбы ждать от них было нельзя. Таким образом, злополучная погода как бы заранее вывела из боевого строя шесть наших старых броненосцев, и адмирал Рожественский более надежно мог располагать только 5-ю высокобортными броненосцами — "Александр ІІІ-й", "Бородино", "Орел", "Ослябя", "Суворов".