Арсений Тишков - Дзержинский

Дзержинский не узнавал себя. С момента ареста его охватило какое-то странное спокойствие, совершенно не соответствующее тюремным стенам. Странно, но в одном только сознании «я существую» он находил удовлетворение. Внутри все как бы застыло. Но не угасло. Он чувствовал, как в глубинах души что-то накапливается, чтобы вспыхнуть, когда настанет для этого момент. «Буду вести в тюрьме правильную жизнь, чтобы не отдать палачам свои силы. Я все выдержу и вернусь», — настойчиво внушал он самому себе.

Лишенный возможности привычного бурного действия, Дзержинский окунулся в воспоминания.

Невольно мысль прежде всего возвращалась к аресту. Последние дни он много работал вместе с Софьей Мушкат над изданием литературы к первомайскому празднику. Все было готово, отпечатано, разослано на места. Можно было уезжать из Варшавы, чтобы избежать массовых арестов, проводимых охранкой среди революционеров под Первое мая. Накануне отъезда он зашел на квартиру к Софье, простился, а на следующий день, 3 апреля 1908 года, при выходе из почтамта был арестован.

Софья была вне подозрений, и Феликс решил, что арест случаен: попался на глаза знакомым филерам, вот и все. Однако на этот раз Дзержинский ошибался.

В то время ,пока он доискивался до причин своего ареста, варшавский обер-полицмейстер писал генерал-губернатору о том, что Дзержинский арестован «в числе других лиц», принадлежавших к группе социал-демократов, за которой вела наблюдение полиция.

«Дзержинский, принадлежал к районному комитету и редакционной комиссии социал-демократической партии Королевства Польского и Литвы, в коей известен по кличке «Иосиф» [12] Иосиф — по-польски Юзеф. , играл, в ней весьма видную роль, состоя в партийных «верхах», Дзержинский был организатором партийных съездов, на каковых сам участвовал, а также занимался, кольпортажем партийных органов, рассылая их по краю в гг. Петроков, Лодзь, Радом и др.».

Перечитав это произведение канцелярского творчества, столь лестное для Дзержинского, полицмейстер далее присовокупил», что при личном обыске у арестованного нашла заметки, по отчету Варшавской районной партийной конференции от 22 марта 1908 года и другие изобличающие его материалы;

«Сверх ceго из дел отделения, видно, что названный Дзержинский 13 декабря 1906 года был задержан в г. Варшаве по Цегляной. улице, в доме № 3, квартира 2, на социал-демократической сходке, под нелегальной фамилией Романа Карлова Рацишевского привлечен к дознанию в качестве обвиняемого в порядке 1035 ст. уст. уголовного судопроизводства и освобожден 27 мая того же года [13] Так в тексте. Явная описка полицейского чиновника. На самом деле это было 27 мая 1907 года. под залог в тысячу рублей, но от суда и следствия скрылся».

Раздумывая над причинами ареста и теми обвинениями, которые могут ему предъявить жандармы, Феликс Эдмундович вспоминал и свой провал на Цегляной. Вот когда он влип действительно совершенно случайно, попал как кур в ощип. Приехал из Лодзи, с вокзала пошел к Юзефу Красному, не зная о том что тот уже арестован, и напорется: на полицейскую засаду. Сидел сначала в ратуше, затем в «Павяаке». Хлопотал о его освобождении под залог брат Игнатий. Родные и товарищи решили, что его освобождение стоит той тысячи, что заломила полиция.

Значит, теперь к двум побегам из ссылки ему прибавят еще и уклонение от следствия и суда. А что еще? Вероятно, принадлежность к социал-демократической организации. В мрачные годы реакции, наступившие после поражения революции, сама «принадлежность» считалась преступлением и строго каралась. Но прямых доказательств этой его «принадлежности» у полиции нет. Отобранные у него при аресте материалы могли попасть к нему и случайно.

Дзержинский на допросе признал, что находился под судом. На другие вопросы «ответов давать не пожелал» — так следователю и пришлось записать в протоколе.

А мысли все бегут и бегут. Недолго ему удалось пробыть на воле после V съезда социал-демократии Польши и Литвы. Всего полгода, зато сколько событий произошло за это время!

После IV (Объединительного) съезда РСДРП Главное правление выделило его в состав редакции центрального органа партии «Социал-демократ», как представитель социал-демократии Польши и Литвы, он вошел и в ЦК РСДРП и перебрался в Петербург.

Вся редакция «Социал-демократа», кроме него, — меньшевики, большинство в ЦК тоже за ними. Что ни день, то драка, чаще всего без видимого результата. Дзержинский начал было сомневаться: нужен ли он здесь? Но большевики говорили, что его пребывание в Петербурге полезно: меньшевики на заседаниях ЦК стали менее уверенны в себе, им приходится считаться с тем, что Дзержинский представляет многотысячный пролетариат Польши и Литвы.

На второй, третьей и четвертой конференциях РСДРП в Таммерфорсе, в Котке и в Гельсингфорсе он неизменно поддерживал Ленина…

Ленин! Все больше и больше места занимал он в жизни и в сердце Дзержинского. Тогда, в Петербурге, ему довелось видеть Ленина не только на собраниях. Вспоминались встречи с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной у Менжинских. За роялем сестра Вячеслава Рудольфовича, Владимир Ильич на диване, с закрытыми глазами, весь ушел в музыку. Всплыл в памяти заснеженный Петербург, и знакомый с картавинкой голос окликает его на улице. Оглянулся, а в извозчичьих санках Владимир Ильич и Надежда Константиновна; остановились, зовут к себе. Феликс примостился кое-как на облучке, рядом с извозчиком, а Владимир Ильич всю дорогу беспокоился, как бы он не упал на повороте или на ухабе. А потом письмо из Женевы. Владимир Ильич советовался с ним, где издавать большевистскую газету «Пролетарий»…

В «Павиаке» незадолго до своего освобождения под залог Дзержинский узнал, что на V съезде РСДРП в Лондоне заочно избран в состав нового Центрального Комитета Российской социал-демократической рабочей партии. «Пожалуй, мое избрание не обошлось тогда без участия Ильича. Недаром же на съезде большевики располагали твердым большинством» — эта мысль почему-то впервые пришла ему в голову. И тут же, тоже впервые, подумалось: «А знают ли об этом жандармы?»

Увы! Жандармы знали. Начальники охранных отделений получили секретный циркуляр из Петербурга. Департамент полиции извещал, что избранный на съезде в состав Центрального Комитета РСДРП «Доманский Юзеф содержится в варшавской тюрьме».

Как-то там на воле? Осенью 1906-го полиция арестами здорово ослабила организацию. Провалы следовали один за другим и позже, вплоть до его последнего ареста. И если ему, прекрасно знавшему обстановку и людей, еще удавалось продержаться на свободе несколько месяцев, то другие члены Главного правления, прибывшие в Россию в разгар революции, проваливались быстро.