Василий Авченко - Фадеев

Итак, с точки зрения фактов критика была во многом справедливой, хотя после двух лет восторженных откликов она стала для Фадеева настоящим шоком.

Если раньше книги могли подвергаться атакам по выходе в свет или еще до выхода, то теперь мишенью впервые стал роман, получивший Сталинскую премию.

К тому времени Сергей Герасимов уже снимал по книге кино. Собственно, именно фильм и вызвал недовольство Сталина, которому не понравилось, что комсомольцы действуют в подполье сами по себе, без руководящей роли партии.

Эренбург считал, что Сталин не читал книгу: «Фильм его возмутил… Сталину объяснили, что режиссер следовал тексту романа… Сталин читал много, но, конечно, далеко не всё». А может, пролистал по диагонали — фабула-то ему была уже знакома по газетам? О том же пишет Александр Нилин: «Пожалуй, это был единственный в идеологической практике товарища Сталина случай, когда книгу, вызвавшую вокруг себя шум, он, едва ли не единственный, прочесть не удосужился… С одной стороны… можно увидеть исключительность доверия к Фадееву (этот не подведет), но с другой — оскорбительный для любого автора не-интерес к его тексту».

По словам Виктора Важдаева, ссылающегося на самого Фадеева, Сталин высказал претензии и к языку романа: толстовская манера тяжеловата для масс, лучше ориентироваться на Чехова, Тургенева… Фадеев ответил: «У каждого писателя свой шаг». Вопросы стиля — вне даже сталинской компетенции.

Как бы то ни было, в целом он критику принял — не мог не принять. «Может быть, во мне засело увлечение партизанщиной, — сказал он Эренбургу. — Время трудное, а Сталин знает больше нас с вами…»

Фадеев согласился доработать роман.

Вероятно, он сделал бы это и без критики со стороны «Правды» и лично Сталина. Еще 19 декабря 1946 года — за год до статьи в «Правде» — он публично заявил, отвечая на замечания читателей: «Я лично не считаю роман „Молодая гвардия“ законченным… Мне придется вернуться к нему не раз и не два и более объективным взглядом оценить некоторые детали». Анна Караваева приводит подобное заявление Фадеева, сделанное после присуждения Сталинской премии и до критической статьи в «Правде»: «Мне… придется еще неоднократно возвращаться к „Молодой гвардии“ и в той или иной степени ее подправлять. Дело в том, что для вас это произведение, уже вышедшее в свет, а стало быть, его можно обсуждать. А для меня это еще совсем не остывший кусок металла, до которого еще нельзя дотронуться рукой, многого еще не вижу. Мне нужно еще некоторое время, чтобы я мог объективным глазом посмотреть на все, и тогда придется с годами некоторые вещи постепенно поправлять, дополнять, вычеркивать».

Тогда же, в 1946-м, Фадееву о партийном подполье пишут краснодонская учительница Анна Колотович, дочь Лютикова Раиса, родственники погибших молодогвардейцев. Дополняют, уточняют, иногда спорят.

То есть сначала-то была критика снизу, а не сверху. И Фадеев воспринял ее адекватно, что делает честь «живому классику», «литературному генералу», «министру от литературы» — барства в нем не было. Вторая редакция романа должна была появиться в любом случае. Другое дело, что вмешательство Сталина, безусловно, повлияло на расстановку акцентов.

B. Озеров: «Факты говорят о том, что автор взялся за доработку романа по внутреннему убеждению. Конечно, Фадееву нелегко было пережить критику своего труда. Она была излишне острой, в какой-то части несправедливой. Неправилен был упрек в том, что Фадеев напрасно изображал трудности эвакуации, панику… Рациональное же зерно высказанных критических замечаний Фадеев не мог не принять во внимание».

Н. Грибачев: «Он, радостно возбужденный, показал нам эти документы, даже фотографии одного из краснодонских партийных вожаков… Правда о краснодонцах оказалась для него во сто крат дороже, чем претензии писательского самолюбия, уязвленного критикой».

C. Герасимов: «Он решил сделать это потому, что видел в этом, казалось, непосильном труде требование исторической правды… Тогда он принял критику как солдат революции, превыше всего хранящий закон революционной дисциплины. Было ли это проявлением слабости или силы? Ответ напрашивается сам собой».

Бескомпромиссный В. Шаламов: «Фадеев доказал, что он не писатель, исправив по указанию критики напечатанный роман, то, что объявлено доблестью, на самом деле трусость писателя, неверие в самого себя, в верность собственного глаза».

К. Зелинский: «Нельзя считать каким-то творческим насилием над собой, что Фадеев во втором варианте „Молодой гвардии“ заинтересовался и этими, ранее упущенными им материалами. Как художник Фадеев при этом пережил поистине трагические трудности, меняя замысел романа. Но пошел навстречу этим трудностям Фадеев совершенно искренне, как коммунист».

Тот же Зелинский указывает: переработка произведений — дело нередкое. Вспоминает Гоголя, Л. Толстого, Горького, А. Толстого… Почему же именно на Фадеева впоследствии обрушилась столь зубодробительная критика — мол, «прогнулся»? Возможно, по нему хлестнули рикошетом осколки XX съезда — ведь книгу он переделал по указанию Сталина!

Фадеев вновь просит отпуск и в 1948 году опять садится за роман (сейчас звучит странно: отпуск — для работы, а не для Таиланда).

Он не фантазирует — снова работает с документами и очевидцами. Проводит работу не только писателя, но журналиста и историка. Убеждается в том, что критика была справедливой — это для него принципиально. Вспомним историю с «Ленинградом в дни блокады»: Фадеев не согласился с партийным начальством, предложившим эти очерки «довольно сильно покорежить: сгладить места, говорящие о ленинградских трудностях…» (из письма Фадеева Жданову). Неверно было бы говорить, что Фадеев всегда беспрекословно подчинялся. Ему нужно было верить в то, что он делает, — иначе, как он напишет в предсмертном письме, жизнь теряет всякий смысл.

Параллельно публикуются всё новые свидетельства о краснодонских делах, в том числе о партийном подполье. В сентябре 1948 года «Комсомолка» публикует статью Р. Новоплянской «Новое о героях Краснодона. Как коммунисты руководили деятельностью „Молодой гвардии“». Появились документы подпольного обкома, рассказ А. Л. Колтуновой — хозяйки квартиры, где жил Лютиков. Фадеев все это тщательно изучает, делает выписки о Лютикове, Баракове, их беспартийной соратнице Налине Соколовой. Г. Марголину — автору диссертации «Ворошиловградская областная партийная организация во главе народных масс области в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в 1942–1943 гг.» — пишет в августе 1949-го благодарное письмо: «Мне кажется, вам удалось правильно определить руководящее ядро подпольной партийной группы в Краснодоне, ее связи с „Молодой гвардией“, и многое, казавшееся раньше неясным, теперь вполне прояснилось».