Евгения Фрезер - Дом над Двиной. Детство в России

Лишь Марга была полна счастливого оптимизма. Она собирала вещи и упаковывала их в сундук, принесенный с чердака. Марга, точно белка, любила собирать разные мелочи, особенно вещи, имевшие отношение к нашим предкам. Она дружила с двумя пожилыми дамами, последними из ван Бриненов. После визитов к ним она никогда не приходила с пустыми руками: приносила то старый веер из слоновой кости, то миниатюру, табакерку или драгоценную вещицу из фарфора. Марга очень дорожила ими. Ее ценнейшим приобретением был поясной женский портрет, написанный голландским мастером в конце семнадцатого века. На портрете была изображена представительница наших предков — тонкое лицо, обрамленное темными локонами по моде того времени, обнаженные плечи выступают из кружев и алого бархата. Портрет висел в спальне, которую Марга делила со мной, а теперь он был тщательно упакован и готов отправиться в чудный Новый Свет — Америку.

Некоторые члены семьи были против этого, особенно Сережа, который говорил, что совсем неважно, кому будет принадлежать портрет, лишь бы он не покидал Архангельска. Марга, однако, имела на это свою точку зрения и не уставала повторять, что портрет принадлежит только ей. Планы у нее были четкие: когда она получит письмо от Фрэнка после его возвращения домой, она отправится в Британию, а оттуда пересечет океан. На словах все было просто, но представлялось не очень реальным.

То, о чем долго ходили слухи и чего так боялись, случилось. Наши союзники покидали нас. Один за другим друзья приходили прощаться. Моряки, словно счастливые школьники на каникулы, уходили первыми. Прошел почти год, как закончилась война с Германией. На Западе давно мир, а тут они должны сражаться на чужой земле, где кругом болота, страдать летом от жары и комаров, зимой — от жестоких морозов. Британия выполнила свой долг. Из трех основных союзников именно Британия имела на Севере самый большой контингент и несла самые большие потери.

Однажды ранним утром цепочка кораблей, полускрытых туманом, медленно прокралась мимо нашего дома и исчезла за Соломбалой, направляясь в море. Год назад эти корабли встречали с великой радостью, а теперь они уходили. Мы молча наблюдали за ними из окна гостиной. Сережа горько заметил: «Зачем они вообще приходили? Мы дорого заплатим за это».

Союзническая интервенция закончилась. Рухнули надежды на помощь и новые поставки. Решение об эвакуации всех британских, а за ними и других войск держалось в секрете, и уход необходимо было провести скрытно, не привлекая внимание белых.

Конечно, всем известна причина интервенции. Большевиков необходимо было разбить, чтобы Россия могла продолжить войну с Германией, тем самым спасти Западный фронт, находившийся под серьезной угрозой. Другая причина появления союзников на Русском Севере — предотвращение нападения Германии на Россию через территорию Финляндии и установления ею контроля над морем. Теперь, когда Германия побеждена, интервенцию оправдывали те люди, которые искренне верили, что союзники не захотят видеть коммунистический режим в России. В действительности союзникам не было дела, какое правительство придет к власти в России.

Казалось, никто не понимает, что Ленин и Троцкий — это не революционеры, жаждущие освободить Россию, а люди, желающие во что бы то ни стало провести в жизнь свою доктрину. Союзническую интервенцию всегда рассматривали как абсолютную катастрофу, оплаченную бессмысленными потерями солдат и жестокими репрессиями против тысяч белогвардейцев.

На гражданской войне люди одной нации сталкиваются в кровавом конфликте из-за враждующих идеологий, и если одну сторону поддерживает какая-либо страна, козырную карту получает противоположная сторона. К лозунгу Ленина о мире и земле добавился призыв: «Долой чужеземных захватчиков!».

После большевистской революции белая армия осталась верна союзникам и продолжала бороться с немцами до конца. А чтобы победить Германию, нужна была помощь в борьбе с большевистской угрозой, и когда такая помощь явилась в лице союзнической интервенции, белые были благодарны. Однако этой помощи недоставало должной дипломатической поддержки. Она должна бы иметь форму равноправного партнерства, а вместо этого русские оказались под контролем британцев на Севере, французов — в Сибири. Генерал Миллер, человек чести, любимец своих офицеров и солдат, оказался в подчинении у Айронсайда, адмирал Колчак, верховный главнокомандующий, — в подчинении французского генерала Жанена, который пальцем не шевельнул, чтобы спасти Колчака от рук большевиков.

Наверное, были и другие, более важные факторы провала, поэтому удивительно ли, что в рядах белой армии так часто случались восстания и на сторону большевиков переходили даже способные офицеры?

Однажды вечером заглянул дядя Адя. Он вел теперь все семейное дело, приносившее большое беспокойство. На заводе случился пожар, и драгоценная древесина, уже готовая к отправке на экспорт, сгорела. Подозревали в поджоге саботажников, но доказательств не было. Мы видели алое зарево, разлившееся по небу. Люди самоотверженно боролись с огнем, и наконец им удалось предотвратить страшную катастрофу, которая могла случиться, перекинься огонь на жилые дома.

Обеспокоенный ситуацией в городе, дядя Адя решил послать жену Наташу с маленьким сыном в Англию. Его сестра Фанни тоже уезжала с двумя своими близнецами. Другая сестра дяди, Маргуня, сопровождала своего мужа подполковника Дилакаторского в Мурманск, где он принял командование войсками, ведущими боевые действия в том районе.

Архангельск опустел. Множество наших друзей и родственников уезжали, ища спасения в Европе. Наша звеньевая в отряде девочек-гайдов — эта организация больше не существовала — тоже уезжала. Вся их семья, распродав вещи, эмигрировала в Америку.

Я пошла проводить ее. На причале было много народу. Мужчины, женщины и дети обменивались прощальными словами с пассажирами, облепившими ограждения на борту парохода. Но вот раздался оглушительный пароходный гудок, и судно начало медленно отходить от пирса. Расстояние все увеличивалось. Последние отчаянные попытки прикоснуться, сказать что-то, уже потерявшее смысл, и последние прости.

Я и представления не имела о решении родителей об отъезде мамы, Гермоши и меня в Шотландию. Когда мы с братишкой узнали эту новость, то страшно взволновались. Всем встречным, всем друзьям по играм мы гордо заявляли: «Знаешь, мы уезжаем в Шотландию!».

Однажды утром мама и я отправились заказывать билеты в пароходную контору. Там стояла огромная очередь, растянувшаяся на всю улицу. Когда наконец подошла наша очередь, молодой британский офицер, сидевший за столом, объявил маме, что каюты обоих классов на ближайший рейс полностью проданы. Однако услышав, что мама говорит по-английски, и узнав, что она, как и он, шотландка, попросил нас подождать, пока наведет справки. Офицер вернулся и, улыбаясь, сообщил нам, что нашлась одна свободная каюта в первом классе. Судно уходит 11 сентября.