Елена Ерофеева-Литвинская - Гала. Муза Сальвадора Дали

Когда Сальвадор находился в обществе Гала, он не мог отвести от нее взгляда. Он смотрел на нее не только как на притягательную женщину, но как на явление Женщины с большой буквы. Она казалась ему божественной, неизведанной, недоступной, пришедшей из сновиденного Зазеркалья… Как ни странно, ему, робкому и закомплексованному, очень нравилось надменное, гордое, презрительное и высокомерное выражение лица Гала, лишенное дружелюбия. Она и манила его, и отпугивала. Художник в своем двадцатипятилетнем возрасте еще ни разу не вступал в близкие отношения с женщиной. Ему казалось, что для этого необходима какая-то ужасная физическая сила, которой он не обладал. «До знакомства с Гала, — рассказывал Дали, — я был убежден, что я импотент… К тому же, я прочитал один жутко порнографический роман, в котором какой-то Казанова рассказывал, как, проникая в женщину, он слышал, что она трещала, как арбуз! Я сразу же себе сказал: „Ты, конечно же, не способен заставить женщину трещать, как арбуз“».

Любовь Дали, любовь полубезумца, вспыхнувшая с первого взгляда, не могла быть такой, как у других. Их прогулки с Гала напоминали блуждания двух сумасшедших. Они забирались все выше и выше по узким горным тропам, пока у Гала не начинала кружиться голова. С каждой новой встречей они как бы говорили себе: «Пора с этим покончить». В решающий день Гала надела белое и такое тонкое платье, что, увидев ее, Дали вздрогнул. «Что вы хотите, чтобы я сделал с вами?» — сгорая от возбуждения, спросил он у нее. И, вся дрожа, она ответила тонким детским голосом: «Я хочу, чтобы вы вышибли из меня дух!»

«Никакое толкование в мире не могло изменить смысл этого зова, — писал Дали. — Я должен был ее убить. Преступление легко можно было выдать за самоубийство, особенно если бы Гала заранее оставила предсмертное письмо. А если ее сбросить с высоты башни толедского собора? Лови, лови момент и убей ее! Но мой энтузиазм дал трещину…»

Ежедневные прогулки с Гала благотворно влияли на Сальвадора. Истерические симптомы исчезали один за другим. Он снова становился хозяином своей улыбки, своих движений. «Здоровье, как роза, расцветало в моей голове», — говорил Дали.

…В то жаркое лето в Кадакесе Гала чувствовала себя необыкновенно помолодевшей и посвежевшей. Такой красивой она никогда еще не была — стройная, сильная, загоревшая, Гала вызывала восторг обожания у Дали, который сходил с ума от любви к ней. «Тело Гала, — говорил ослепленный любовью художник, — мне казалось сделанным из божественной плоти цвета золотистого муската». Он называл ее «моя оливка». Изысканная парижанка, столичная штучка с модной прической каре на подвитых волосах, привыкшая к роскоши и комфорту, сменила свои элегантные наряды и туфли на высоких каблуках на простые шорты, рубашку и сандалии. Она перестала делать маникюр, и ее ногти, обычно накрашенные красным лаком, выделялись своим натуральным светлым тоном на сильно загоревших руках. Ее густые черные волосы, в которые она втирала оливковое масло, естественные, без завивки, свободно развевались на ветру. Гала стала похожей на местную жительницу, жену рыбака, настолько ловко она управлялась с лодкой, подаренной ей Дали. Ноги, постройневшие от плавания и долгой ходьбы, приобрели еще более красивые очертания.

Кроме Гала, Дали не видел никого вокруг. «Ее мимолетные движения, жесты, ее выразительность — это все равно что вторая Новая Симфония: выдает архитектонические контуры совершенной души, кристаллизующиеся в благодати самого тела, в аромате кожи, в сверкающей морской пене ее жизни. Выражая изысканное дыхание чувств, пластика и выразительность материализуются в безукоризненной архитектуре из плоти и крови», — писал художник.

Взбираясь по тропинке над морем, Дали впервые решился поцеловать Гала. «Я поцеловал ее приоткрывшиеся губы, — описывал это событие художник в своем дневнике. — Я никогда еще так не целовался, так глубоко, и не думал, что такое может быть. Все мои эротические „Парсифали“ пробудились от толчков желания в так долго подавляемом теле. Этот первый поцелуй, в котором столкнулись наши зубы и сплелись наши языки, был лишь началом голода, который побуждал нас вкушать и поедать из глубины самих себя. Так я пожирал ее рот, кровь которого смешалась с моей кровью. Я исчезал в этом бесконечном поцелуе, который разверзся подо мной как бездна водоворота, в который меня затягивало преступление и который, я чувствовал, грозил проглотить меня»…

Ко времени встречи с Дали союз Гала с Полем Элюаром исчерпал себя, во всяком случае, со стороны Гала, которую их брак перестал удовлетворять. Она не поспевала за сексуальным воображением поэта, пресытилась свободой, которую он ей предоставлял, устала от тройственного союза с Максом Эрнстом, навязанного Полем. Многочисленные короткие романы, которые Поль поощрял, не оставляли следа в душе Гала и не придавали ей новых сил. Гала не разделяла фантазий Поля, подразумевавших необходимость делиться любовью с кем-то еще. Она чувствовала себя разочарованной и усталой женщиной. История монотонного брака, в который превратилась ее жизнь с Полем, подходила к концу. Ей необходимо было что-то новое, но на самом деле хорошо забытое старое: брак с одним мужчиной. Но не с простым, а с творческой личностью с задатками гения, которому она бы посвящала всю себя и самозабвенно ему служила. Ей была нужна новая глина для лепки, чтобы почувствовать себя в своей лучшей роли, которая ей так удавалась по жизни. Но, с другой стороны, брак Гала и Поля был прочным, устоявшимся. Гала была всем обеспечена, если не сказать, что купалась в роскоши. К ее услугам были лучшие магазины, рестораны, товары. Наконец, у них была дочь, обожавшая свою мать. Почему Гала все же решила оставить Элюара ради Дали? Азарт авантюрной натуры? Пылкая страсть? Ставка на гениальность молодого художника? Желание покорить мир в союзе с Дали? Но ведь будущее этого странного молодого человека, так не похожего на всех, с кем приходилось встречаться Гала, было крайне неопределенным. На момент знакомства с Гала Дали был известен лишь узкому кругу любителей искусства и то, главным образом, благодаря своим странностям и причудам. Он был одиноким рыцарем, так же как и Поль Элюар в юности, своим призванием противопоставившим себя семье, и прежде всего отцу. Однако для Гала он обладал каким-то необъяснимым очарованием, как и она для него. Но Гала, в свою очередь, быстро поняла, что перед ней гений. Полусумасшедший, но обладающий большой духовной силой. И чего-то ждала. Наверное, воплощения ее собственных мифов? Считала, что он сможет стать этим воплощением.