Эркебек Абдуллаев - Позывной – Кобра. Записки «каскадера»

Вскоре справа от моего БТР на дороге образовалась длинная колонна остановленных «бурубахаек». Из кишлака выехал было в нашу сторону велосипедист, но мы его завернули обратно.

Вскоре Серега дает команду возвращаться в штаб. Банду не поймали, видимо, «духи», привязав свои стволы под овечек, успели уйти в Кабул. Ваня виновато хлопает глазами. Серега, почему-то шибко веселый, оттаскивает меня от него и хохочет:

— Бек, успокойся. Зато мы выловили более крупную рыбку.

Оказалось, совершенно случайно во время нашей операции через кишлак проходил душманский связник, направленный из Майданшахра в Кабул. На допросе он показал:

— Только вошел в село, откуда ни возьмись бронетранспортеры, солдаты. Я догадался, что это по мою душу. Забежал в первый попавшийся дом, попросил спрятать.

Но его выдали местные жители. Он сразу раскололся. В тот же день ХАД обезвредил в городе подпольную группу и разыграл оперативную комбинацию, будто в стане врагов у нас был агент, сообщивший о связнике. Душманская контрразведка устроила лютую проверку. Деятельность крупной бандгруппы была парализована на несколько месяцев.

Баграмская операция

Впрочем, жизнь шла своим чередом. Мы продолжали готовить бойцов, помогали афганцам в разработках операций, провожали их на боевые и встречали, часто побитых «духами». В таких случаях было невыносимо стыдно смотреть им в глаза.

Дошло до того, что среди них пошел слух, что мы специально их истребляем, оставаясь в стороне. И тогда в узком кругу мы решили ходить с афганцами на операции по очереди, не ставя в известность начальство.

Моральный дух партнеров сразу поднялся, поскольку присутствие советских офицеров снижало риск авиационных и артиллерийских ударов со стороны 40-й армии и гарантировало помощь в критических ситуациях. Вскоре так и произошло. Батальон с двумя советниками, Серегой и Иваном Кулешовым, попал в переделку в районе Баграма. В это время мы с Василием Ивановичем обеспечивали с ними связь и находились на горе, где расположена телевышка. Услышали по радио:

— Подбита одна машина, вторая. «Духи» окружают.

До Баграма 75 километров. Позвонили по городскому телефону в Представительство и дали команду группе на двух бронетранспортерах выдвигаться к нам, предупредив, что если они не прибудут через полчаса, уедем на своем бэтээре на выручку ребят. Охранявший телевышку лейтенант Советской армии сильно переживал за нас:

— Ребята, можно я поеду с вами? У меня БТР-70 и БРДМ.

— Нет, Игорек, тебе нельзя покидать пост. Одолжи лучше свой БТР с экипажем.

Он согласился. Два броника — уже хорошо. На выезде из Кабула располагалась батарея гаубиц Д-30, которой командовал майор-казах. У него возьмем тягач с орудием. Далее, через 15 километров в Карезаке на сторожевой заставе имеются три БРДМ. Там тоже помогут. Ничего, прорвемся.

В штабе запаниковали. Нам открытым текстом кричали по радио:

— Вы соображаете, что затеяли? Вас сожгут!

— Плевать! Как потом будем смотреть в глаза их семьям?

Тем временем в Представительстве КГБ ломали голову. Один предложил поднять эскадрилью вертолетов, отбомбить все вокруг и эвакуировать советников. Бросив афганцев? Другой рассмешил штаб 40-й армии просьбой двинуть из Кабула на Баграм танковый полк.

Слава богу, Серега с Ваней справились сами. Они сумели прорваться в Баграм и получить помощь советской танковой роты. А старей сторожевой заставы прикрывал их отход огнем своих гаубиц. Вывели из окружения остатки батальона. Под вечер кое-как доползли ребята до Кабула с трупами на броне. До расположения «Омеги» их изувеченный БТР мы дотащили на буксире.

Мы получили ценный урок: в критической ситуации всегда можно рассчитывать на бескорыстную помощь младших офицеров.

В батальоне по-прежнему не хватало оружия, боеприпасов и продуктов. Бывало, афганцы уходили в бой, имея по 14 патронов на брата. У них «Калашниковы» калибра 7,62 мм, у нас «Калаковы» (АКС-74 калибром 5,45 мм). Мы начали им регулярно давать в долг по нескольку автоматов и пулеметов 5,45 мм со своего склада, а в придачу — патроны мешками. Перетаскали им почти все ящики с гранатами и консервы с «красной рыбой», то бишь кильку в томатном соусе, которые выдавались офицерам 40-й армии в качестве пайка. Иногда на операцию брали и АГС-17. В таких случаях «духи» вообще не принимали бой. Количество потерь в батальоне резко уменьшилось.

Кто самый главный советский начальник в Афганистане? Наверное, посол. На то он Чрезвычайный и Полномочный. Однако военные думали иначе. У них сила. Да и маршал Соколов, почти постоянно находившийся в Афгане, в политическом отношении фигура крупная. А раз так, военным должны подчиняться все, особенно эти бездельники из КГБ. Такое отношение не понравилось руководству Представительства КГБ:

— 40-я армия совсем села нам на шею и держит нас за свой разведотдел. Мы решаем в Афганистане свои задачи. Больше никакой информации военным не давать! Посмотрим, как они запоют.

Руководство Представительства МВД плевать хотело на армию и КГБ с их непонятными политическими выкрутасами:

— У нас задача бороться с уголовными преступлениями. Значит, будем ловить воров и мелких жуликов.

При Бабраке Кармале сидел партийный советник уровня завотделом ЦК КПСС. Поскольку партия в Советском Союзе — главная и направляющая сила, он предпринимал попытки прибрать к рукам всю советскую колонию вместе с ограниченным контингентом. Таким образом, в Афганистане было пять самых главных начальников, которые постоянно грызлись между собой. Афганцы умело использовали эту взаимную неприязнь.

Даже мы, молодые офицеры, понимали, что до добра это не доведет. Серега «Кровавый» говорил:

— Нужно либо вводить 500 тысяч советских солдат и брать под контроль всю страну, либо поскорее уносить отсюда ноги. Третьего не дано.

Мы — агенты 40-й армии!

Нам удалось наладить братские отношения с командованием 103-й десантной дивизии, когда ее возглавлял генерал-майор Альберт Слюсарь. Мы предоставляли им информацию о моджахедах, они нам — взрывчатку и боеприпасы, обеспечивали огневую поддержку. Жить стало веселее. А ходить с десантниками на боевые — и вовсе сплошное удовольствие. Например, Витька-«доктор» ухитрился на боевых даже попариться в походной баньке генерала Слюсаря.

Правда, возникла новая проблема. Некоторые сотрудники представительства КГБ в Кабуле договорились до того, что обвинили нашу группу в шпионаже в пользу… 40-й армии! Произошло это так. Приехали в наше расположение двое офицеров из разведотдела 103-й дивизии и попросили сведения о противнике в районе Вардака, куда он на днях собирался на операцию. Мы дали им перерисовать свою карту с нанесенной обстановкой. Через неделю дивизия, гремя огнем, сверкая блеском стали, двинула на Суруби, совсем в противоположную сторону. Понесла потери, результатов — ноль. Подавленные случившимся, разведчики признались: