Юрий Скрипников - Кто вы здесь, в Америке?

В цюрихском аэропорту я, наконец, наку-рился до одури. В самолете курить запрещено. А еще толкуют о правах человека! Представляете - девять часов без курева! Курильщики меня поймут.

Чтобы отметить свое пребывание в Швей-царии хоть чем-нибудь кроме сизых клубов дыма, беру чашку кофе. Кофе хорош и цена впечатляет добротной солидностью - два доллара пятьдесят центов.

До Москвы лететь спокойней - самолет швейцарский, но вместо террористов со всех сто-рон безошибочно русские носы картошкой и род-ная речь. Даже поддатые среди пассажиров есть.

Все - идем на посадку. Компьютер попе-ременно на немецком и английском языках вы-свечивает информацию о высоте и скорости, а также всякие-всякости: температуру за бортом, температуру в аэропорту прибытия, местное вре-мя.... Высота и скорость уменьшаются. Уже вы-ползли из-под крыльев и загнулись вниз уродливые закрылки, уже сдвоенно стукнули выпускаемые ко-леса шасси, а земли все не видно. Всматриваюсь в серую пелену за иллюминатором и думаю о том, как воспримут Россию наши дети. Мы их вывезли в Америку без малого шесть лет тому назад. У Алиски какие-то воспоминания сохранились, а у Яшки... не уверен. Я несколько раз расспрашивал сына о России, но трудно понять, что из его отве-тов основано на собственной памяти, а что на на-ших рассказах. Да, интересно....

Земля появилась в разрывах облаков вне-запно и близко. Вглядываясь в проплывающие под нами заснеженные лесочки Подмосковья, Яшка вдруг спрашивает: "Это что, фармы?" Заинтригованный, слежу за его взглядом и вижу внизу строящийся поселок из красных кирпичных домов.

- Нет сынок, это не фермы, это просто посе-лок. -

- А что такое поселок? -

Задумываюсь: - Ну, это маленький город. -

- Так это что, уже Москва? -

- Да что ты, сынок, Москва огромная. Нет, это рядом, но не Москва. -

Подрагивая крыльями, "Боинг" несется над полосой аэродрома Домодедово. В полном соот-ветствии со всеми мыслимыми и немыслимыми стереотипами справа за забором замелькали белые березки.

Выстроившись у выхода из самолета, улы-бающиеся швейцарские стюардессы желают нам всего доброго на трех языках.

По тесной, освещенной электрическим све-том "кишке" проходим от самолета в зал аэропорта, где нас встречают первые официальные предста-вители Родины - сумрачные пограничники в пят-нистых камуфляжных куртках. Наследники стар-шины Курацупы смотрят неодобрительно и вроде как, даже, обиженно.

Спрашиваю у таможенника, нужно ли дек-ларировать деньги, с которыми мы прилетели.

- Сколько вас? -

- Четверо -

- А денег? -

- Тысяча пятьсот долларов. -

- Такую сумму можно не декларировать. -

Естественно, что при получении багажа выясняется, что тележек нет. На наивный вопрос Светы, куда они подевались, таможенница отве-чает спокойно, но твердо: "Меньше чемоданов везти надо". - Добро пожаловать!

Это хорошо, это сразу помогает переклю-читься с западного настроя на российский. Здесь кроется некий любопытный феномен. Потолкав-шись в аэропорту каких-то полчаса, я вновь обрел русское восприятие действительности. Будто ни-куда и не улетал. Как само собой разумеющееся воспринимаю, что все вокруг говорят по-русски. Без эмоций смотрю на окутанные вонючими клу-бами синего дыма обшарпанные "Жигули". Курю и рассеяно смотрю через стекло на установленный перед аэропортом мемориальный Ту-114. Лет двад-цать тому назад я ожидал здесь, в Домодедово, ма-му. Стояла жара и я коротал время в тени под крыльями этого огромного ТУ, а вокруг все было забито стоящими, сидящими и спешащими людьми с сумками и чемоданами. Сейчас вместо людей все забито машинами.

Ничему не удивляясь, запихиваю наши мно-гочисленные чемоданы в высокий милицейский "уазик". Не надеясь на свою старенькую, уже в почтенном возрасте пригнанную из Англии семь лет тому назад "Вольво", Светин брат, Сашка, по-просил поехать в аэропорт своего приятеля – ми-лицейского сержанта из Заокска. Сейчас, выехав из аэропорта, они оживленно обсуждают, где нужный нам поворот дороги - этот или следующий.

В сгущающейся темноте по разбитой дороге попадаем, наконец, на трассу Москва-Тула. Больше шестидесяти километров в час "уазик" не едет, что дает мне возможность спокойно разглядывать ког-да-то хорошо знакомую дорогу. Знакомы все наз-вания, пересечения дорог и даже посты ГАИ. Впро-чем, оказывается, они теперь не ГАИ, а что-то дру-гое. Хотя гаишники те же самые - ну, может одеты получше, чем в былые времена. Вместо дурацких неуклюжих валенок щеголеватые утепленные бо-тинки, а вместо полушубков куртки.

Вот поворот на Заокский. Еще полчаса и знакомый железнодорожный переезд, а за ним во-донапорная башня с нетленной надписью "Слава труду". Теперь можно сказать, что мы приехали.

Из-за разницы во времени просыпаюсь в четыре утра. Какое-то время лежу, вспоминая вче-рашний праздник. Все-таки хорошо, когда тебе ис-кренне рады!

Наконец вылезаю из-под толстого одеяла. В квартире холодно. Просто холодрыга, градусов пятнадцать, не больше.

Подзабыл я самые пикантные нюансы рос-сийской жизни. Вода течет тоненькой струйкой не-хорошего цвета и совсем уж похабного запаха.

В ванной все заставлено какими-то баками и ведрами. Пытаясь рассмотреть свой лик в тусклом освещении, неудачно поворачиваюсь и одно из ве-дер с грохотом летит на пол. Теперь прежде, чем взмахнуть бритвой, осторожно осматриваюсь и во-обще стараюсь не делать резких движений.

С кружкой кофе устраиваюсь читать на кухне. Лампочка тусклая и приходится напрягать зрение. Время от времени, чтобы дать глазам от-дохнуть, подхожу к окну. Там снежная мгла. Одна кружка кофе, вторая, третья. Посматриваю на часы. Шесть часов - темнота. Семь часов - темнота. Во-семь часов - темнота. Темнота снаружи, тусклый свет внутри. Когда-нибудь эта арктическая ночь кончится?

Наконец медленно рассветает. Наконец про-сыпаются как ни в чем ни бывало Света и дети. По-хоже, что разница во времени им никаких не-удобств не доставляет. Я же чувствую себя совер-шенно разбитым. По своему опыту знаю, что это похмелье без пьянки, наказание без преступления продлится несколько дней. Поэтому полет в Крас-нодар я запланировал не сразу, а через день, чтобы хоть чуть-чуть оклематься. Зато когда мы приле-тим в Америку, мне будет хорошо. Смену времени с востока на запад я переношу безболезненно.

Выходим прогуляться. Люди не изменились - большинство встречных мужчин со следами при-вычного похмелья на лице, большинство женщин в меховых шубах и высоких боярских шапках. Об-шарпанные двухэтажные дома. Ленин у райиспол-кома. Напротив, прямо на площади громоздится гигантская гора снега, с ее вершины мальчишки бросают в монумент снежками, стараясь попасть Ильичу в нос.