Петр Демидов - На службе у бога войны. В прицеле черный крест

Если принимать во внимание бытовые условия жизни офицеров, то они всегда были в несколько раз хуже, чем у гражданских специалистов — инженеров, учителей, медицинских работников: низкая зарплата, проблемы со служебными квартирами, а по выходе на пенсию каждый устраивался так, как мог. Офицеров часто переводят из одного гарнизона в другой, поэтому они не имеют домашнего хозяйства — мебели, посуды, одежды.

В послевоенные годы высшее руководство страны к армии относилось весьма прохладно, особенно к офицерскому корпусу. Этим грешил и Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. В период его правления армия сократилась в несколько раз.

То же самое происходило и с боевой техникой. На каком-то военном совещании Хрущев высказал мнение о том, что в связи с созданием ракетных войск стратегического назначения, которые могут поражать цели в любой точке земного шара, нам не нужны дальняя авиация и большие надводные корабли. Боевые задачи на суше будут решать стратегические ракеты, а на море — подводные лодки, вооруженные ракетами с ядерными зарядами на борту.

Разумеется, в послевоенный период держать многомиллионную армию было нецелесообразно, но в той международной обстановке, когда «холодная война» достигла своего апогея, вряд ли следовало ликвидировать ударные силы армии. Однако из заявления Хрущева министр обороны СССР Р. Я. Малиновский, выслуживающийся перед Хрущевым, а затем и перед Брежневым, делает свои выводы. По «ВЧ» он отдает приказ разрезать 20 стратегических бомбардировщиков, способных нести ядерное оружие, находившихся в подчинении командующего Одесским военным округом маршала Бабаджаняна. При этом указывает конкретные сроки. Командующий округом заволновался: такого еще в армии не было. Запрашивает Генштаб. Ему отвечают: распоряжение Малиновского. Бабаджанян не сдается, предлагает провести эту акцию только после того, как будут получены новые самолеты.

И все же уничтожение самолетов и кораблей началось повсеместно. Об этой глупости заговорили в военных округах и на флотах, поднялась общественность, посыпались вопросы Хрущеву. Никита Сергеевич сразу же заявил, что распоряжения об уничтожении самолетов и кораблей он не давал, а лишь высказал свое личное мнение, и тут же приказал расследовать этот факт.

Комиссия ЦК КПСС и Министерства обороны начала расследование с Одесского военного округа. У Бабаджаняна могли быть большие неприятности, но он предъявил ей телеграфные ленты переговоров с Генштабом и Малиновским, а также положил на стол копию своего рапорта с мнением по поводу уничтожения стратегических бомбардировщиков. Виноватых, конечно, нашли, но, как всегда, «стрелочников». Им и досталось на орехи.

Разложению армии способствовало и то, что последние пять лет министр обороны Малиновский из-за болезни не занимался армией, не выполнял своих служебных обязанностей, но как «сознательный коммунист» и «большой патриот Родины» с поста уходить не хотел, а желал умереть министром и быть похороненным в Кремлевской стене. Сердобольный Брежнев разрешил ему болеть и умереть министром. А то, что армия разваливалась, им было на это наплевать. Такое возможно было в стране, где власть совершенно бесконтрольна и не несет никакой ответственности перед народом за свои деяния.

Положение дел в Вооруженных силах страны стало исключительно неблагополучным, дисциплина упала до критической отметки, ЧП происходили постоянно, участились самовольные отлучки солдат из расположения части, неподчинение солдат офицерам стало явлением не столь уж редким. А высокие военные начальники твердили одно: воспитывайте, убеждайте, следите за подчиненными, повышайте уровень дисциплины.

Во мне самом назревал бунт. Несмотря на то что мне было присвоено звание «подполковник», меня назначили заместителем командира бригады, и я уже стал думать о том, что пора уходить из армии. Срок выслуги позволял мне уйти на пенсию. Медицинская комиссия признала меня непригодным к строевой службе. В 1961 году я подал рапорт на имя командующего ЛВО с просьбой о демобилизации из рядов советской армии, ссылаясь на состояние здоровья. Мой рапорт был удовлетворен. Без всякого сожаления, даже с некоторым облегчением, расстался я с любимой, а теперь опостылевшей армией. Я стал гражданским человеком!

В это время мне было 40 лет. Это еще не старость, хотя я был военным пенсионером. Я понимал, что на одну пенсию жить будет трудно, поэтому стал подыскивать работу. Я ведь умел не только стрелять из пушек и минометов, жизнь научила и чему-то другому. Мне предложили должность военного представителя (военпреда) на заводе Подъемно-транспортного оборудования им. Кирова. В мои обязанности входила приемка готовой военной продукции, в частности платформ для ракетных установок. На этой «телеге» ракета в автоматическом режиме по железнодорожной колее из места хранения доставляется к месту запуска.

Целый год я проработал на этом заводе, освоился, изучил все технологические процессы, стал полноправным членом небольшого коллектива из шести офицеров и шести вольнонаемных сотрудников. Платформа еще не прошла государственных испытаний, и вдруг из Москвы приходит распоряжение — сделать 300 платформ, причем сделать к определенному сроку. Мы недоумевали: к чему такая спешка? Зачем столько платформ? Заказ пришлось выполнять в условиях небывалой напряженки.

Руководство оборонного ведомства решило убить сразу двух зайцев — получить заказ и одновременно провести испытание нашего изделия. Начальника приемки полковника Градусова срочно вызвали на полигон. Ракетный комплекс проходил испытания в присутствии самого Хрущева. Испытаний он не выдержал, первый секретарь ЦК КПСС в пух и прах разругал конструкторов, приказал такие платформы больше не делать, а госприемку закрыть. Все 300 платформ, каждая из которых стоила 500 тыс. рублей, списали и отправили под пресс. По глупости начальства 150 миллионов народных денег были выброшены на ветер. В условиях командно-административной системы это было в порядке вещей.

Какое-то время я был безработным, но друзья по спецшколе и военному училищу похлопотали и меня приняли в штаб Гражданской обороны (ГО) на должность инженера. ГО Ленинграда возглавлял тогда генерал Еремеев. Несколько лет работал я в отделе боевой подготовки, в своей родной офицерской среде. Занимался планированием, проверкой боевой подготовки на объектах (заводах, фабриках, институтах, школах), много приходилось бывать в разъездах, словом, выполнял рутинную, как и в армии, работу. Надо отметить, что сама Гражданская оборона больше существовала в теории — схемах, расчетах, документах, циркулярах, чем на практике. Это потом подтвердила Чернобыльская трагедия.