Петр Кропоткин - Памяти Петра Алексеевича Кропоткина

Это несомненно. Но верно и то, что русская печать, по мере возможности, помогла осветить эту революционную трагедию и дала материал для агитации на Западе. И без преувеличения позволительно думать, что корреспонденции П. А. Кропоткина не остались в этом отношении без влияния.

В пользу такого предположения достаточно сказать, что Кропоткиным был ярко и выпукло освещен один из самых возмутительных эпизодов усмирения восстания, связанный с действиями войскового старшины Лисовского и его отряда.

С другой стороны, корреспонденции Кропоткина дают интересную и верную картину старого дореформенного суда, в котором не было ни правды, ни милости. Если под давлением времени и в силу уже входивших в Европейской России в действие новых судебных уставов самый иркутский процесс протекал в условиях гласности, то во всем остальном это был настоящий крепостнический суд, в котором обвинительная власть обрушивалась на обвиняемых всею тяжестью своего привилегированного положения. Подсудимые не могли иметь защитников, не было настоящего судебного следствия, не было начала равенства сторон и устности процесса; письменные показания душили судебную правду. Чрезвычайно типично положение обвинителя в этом процессе, который, в поисках улик против подсудимых, не останавливался перед психологическими экскурсиями и не без лихости забирался в их души и читал там тайные планы, мысли и намерения, — и все это ставил им в вину, выдвигая свои фантазии, как явную улику.

Отчету П. А. Кропоткина мы предпосылаем фактическую справку о восстании поляков, написанную Л. О-ым, и ради лучшего уяснения читателями некоторых подробностей дела, приводим некоторые дополнительные данные к кругобайкальской трагедии.

В процессе часто фигурирует имя Котковского, относительно которого прокурор заявил на суде, что это, — «как сообщил недавно шеф жандармов, тот самый, который был жандармом-вешателем в Варшаве, отрезавший ухо г. Фелькнеру и избежавший смертной казни потому, что это открылось после его осуждения».

В статье «Восстание поляков на Кругобайкальской дороге» («Ист. В.», III, 1883) Н. Берг, повидимому, пользовавшийся официальным материалом, рассказывает о Котковском, что он, действительно, входил в группу террористов, действовавших по приказанию революционной польской организации — Центрального Комитета народного правительства.

Осенью 1862 года в Варшаву начальником тайной полиции был назначен бывший инспектор школ Фелькнер, которого вскоре (в октябре) было предписано — «убрать». Группа революционеров, в том числе «таможенный апликант» Котковский, привела приказ в исполнение, при чем главная роль в этом деле принадлежала именно Котковскому. Он нанес три смертельных удара кинжалом в грудь Фелькнеру и убежал вместе со своими товарищами. Но по дороге он вспомнил, что оставил у ворот дома, где произошло убийство, свою бурку, и что он, кроме того, забыл захватить с собой для представления народным властям corpus delicti — «ухо правительственного шпиона». Бесстрашный, он, несмотря на то, что у дома стояла уже толпа народа, смело подошел к месту происшествия, поднял свою бурку и при всех отрезал ухо у убитого Фелькнера, а затем спокойно удалился… Котковский затем участвовал и в убийстве Анны Висневской, сожительницы одного из его сотоварищей, грозившей в связи с делом Фелькнера выдать их властям.

Котковскому естественно пришлось спасаться. С новым бесстрашием он пошел в рекруты по конскрипции Велепольского в конце 1862 года и в качестве солдата служил в Петербурге, а затем был переведен в Харьков. На военной службе он быстро делал карьеру: как исправный, честный, исполнительный и хорошо грамотный солдат, он заслужил всеобщее доверие.

Уже по окончании восстания, в 1865 году, вследствие продолжавшихся арестов, тайна убийства Фелькнера и Висневской была обнаружена, и варшавские власти стали искать Котковского, который в это время был уже писарем в харьковском гарнизонном штабе. Несмотря на самый лестный отзыв штаба о Котковском, который был к тому моменту представлен даже к офицерскому чину, его арестовали и судили. Это был послереволюционный период, когда, по предписанию из Петербурга, в Варшаве никого уже не казнили, и Котковский поэтому был приговорен к вечным каторжным работам.

Таким образом, если Кропоткин не ошибся в изложении слов прокурора, то ошибся последний, так как Котковский и был именно осужден за участие в убийстве двух лиц…

Что касается приговора кругобайкальским повстанцам, то Кропоткин в своих «Записках» сообщает: «Генерал-губернатор телеграфировал в Петербург и просил разрешения смягчить приговор, но ответа не последовало. Он обещал нам не приводить в исполнение смертного приговора, но, прождав несколько дней и не получив ответа из Петербурга, приказал совершить казнь секретно, рано утром. Ответ из Петербурга прибыл почтой, через месяц! Генерал-губернатору предоставлялось „поступить по собственному благоусмотрению“»…

Ред.

Общее восстание поляков-каторжан, размещенных по сибирским каторжным заводам, было задумано в начале 1865 года в иркутской тюрьме, когда в ней сосредоточились большие партии поляков из Царства Польского, осужденных за события 1863 года. Идея этого восстания пропагандировалась среди повстанцев группою каторжан — Шарамовичем, Целинским, Рейнером, Котковским, Арцимовичем, Ильяшевичем и Вронским, которые впоследствии, при попытке восстания и явились главными его руководителями, при чем наибольшую деятельность, по свидетельству их современников, проявили, главным образом первые четыре революционера. Ведя агитацию среди своих товарищей-каторжан, они сносились со всеми каторжными заводами Сибири, где только были заключены поляки за движение 1863 года. Подготовляя восстание, они входили в сношения по поводу этого выступления далее с маленькими местечками, например, с Сиваковым, за Читой, где было всего несколько поляков-каторжан, работавших на постройке барж.

Весь 1865 год и начало 1866 года ушли у них на сношения с товарищами, заключенными в других тюрьмах и организацию задуманного восстания.

Целью заговора было освобождение всех осужденных правительством на вечное поселение и каторгу поляков. Осуществить эту задачу предполагалось таким образом: в назначенный день во всех каторжных заводах Сибири, поляки должны были напасть на окарауливавшую их стражу, отобрать у нее оружие и, вооружившись и захватив в каторжных заводах съестные припасы, направиться, забирая по пути товарищей с поселений, через тайгу и забайкальские хребты в Монголию, а пройдя Монголию, выйти к морю, захватить на нем вооруженною силою суда и на них переправиться в свободную, независимую Америку.