Василий Козлов - Люди особого склада

Минчане показали себя истинными патриотами Родины, проявили неслыханное мужество и выдержку. В эти дни мне пришлось побывать на Станкостроительном заводе имени Кирова. До сих пор ясно помню эту ужасную картину: вокруг сплошное пламя, цехи наполовину разрушены — казалось, что здесь уже нет ни одной живой души. На самом деле почти весь заводской коллектив был на месте: люди работали, обливаясь потом и кровью. Трудно было поверить, что всего за двое суток они демонтировали почти все оборудование, упаковали его и отгрузили. Рабочие, измученные, почерневшие от усталости, разбирали и упаковывали сложные, дорогостоящие станки. Над заводом идет воздушный бой, а люди поглядывают на небо через разбитую крышу и продолжают свое дело. Казалось, забыли они об опасности, о своей крайней усталости и даже о своих ранах.

Я видел, как один пожилой мужчина взвалил себе на плечи такую тяжесть, которую при обычных условиях он не сдвинул бы с места. Я подошел к нему, хотел помочь, а он замахал на меня рукой и вытащил груз из цеха.

Позднее от секретаря партийной организаций я узнал, что это был Иван Петрович Липницкий — начальник кузнечного цеха.

Происходило все это на четвертый день войны. Враг, натолкнувшись под Минском на серьезное сопротивление, ринулся в обход города. Парторг и директор завода утром собрали коммунистов, передовых людей завода.

«Можно ли успеть все вывезти?» — вот главный вопрос, стоявший на этом коротком совещании.

Решили принять все меры к тому, чтобы полностью эвакуировать заводское оборудование, а то, что останется, закопать.

От имени бюро обкома я поддержал это решение коллектива.

Так поступали и на других предприятиях столицы. То, что нельзя было вывезти, прятали: только бы не досталось врагу.

Минск пылал. Море огня бушевало на Советской и на других улицах. Уже не одни сутки население работало без сна и отдыха. Когда стало невозможно оставаться в центре города, обком партии переместился на окраину и оттуда продолжал руководить оперативными делами и борьбой с врагом.

Обком держал тесную связь с районами области и готовил кадры для партийного подполья. Бюро областного комитета КП(б)Б провело совещание секретарей райкомов. На случай оккупации надо было своевременно подготовить партийные организации к переходу на нелегальное положение, создать повсюду дружины самообороны, отряды по борьбе с вражескими десантами, команды противовоздушной обороны. На места направлены уполномоченные члены бюро областного комитета партии, члены исполкома областного Совета. Секретарю обкома партии Иосифу Александровичу Бельскому поручили обеспечить оперативное руководство всеми делами в Борисове — втором после Минска промышленном центре области. Секретарь обкома партии Иван Денисович Варвашеня выехал в Старые Дороги и Слуцк. Прокурора области Алексея Георгиевича Бондаря направили в Смолевичский и Червенский районы. Член бюро Роман Наумович Мачульский работал первым секретарем Плещеничского райкома. Ему поручили обеспечить руководство своим и соседним Логойским районами. Секретарь Руденского райкома партии Николай Прокофьевич Покровский, тоже член бюро обкома, должен был руководить своим и Пуховичским районами.

Не прерывалась наша связь и с другими районами области. Повсюду готовились базы для партизанских отрядов, проводилась подготовка к созданию широкого партийно-комсомольского подполья. Я связался по телефону с Любанью, одним из отдаленных районов нашей области. Секретарь райкома партии товарищ Гулицкий уже был призван в Красную Армию. К телефону подошел председатель райисполкома, член бюро райкома Луферов.

— Ну, как себя чувствуете, Андрей Степанович? — спросил я.

— Держимся, — ответил Луферов. — Организуем самооборону, возводим укрепления, всех в районе привели в боевую готовность.

— А со здоровьем как?

Мы все знали, что Андрей Степанович часто жаловался на свое здоровье, да и годы его были немолодые.

— Испугалась моя болезнь войны, — шутливо ответил Андрей Степанович, — отскочила от меня к фашистам.

— Какие у вас планы на дальнейшее?

— Насчет чего?

— Да вот насчет вашего места в случае оккупации района?

— Я думаю, что этого не будет, — ответил Луферов.

— Все делается для того, — заметил я, — чтоб этого не было, однако надо быть готовым ко всяким неожиданностям.

— Куда пошлют, там и буду, — твердо ответил Луферов.

— Готовьтесь к тому, чтобы остаться на месте, — предупредил я. — Подберите проверенных, честных людей, способных работать в сложных условиях. Определите явки на периферии. У вас найдутся надежные помощники?

— Есть такие, — уверенно ответил Андрей Степанович, и из этого я заключил, что в районе идет активная подготовка к подпольной работе.

За короткое время мне удалось переговорить и с другими руководителями райкомов и райисполкомов области.

К вечеру 26 июня в Минске уже мало кто оставался: все организации и учреждения выехали, мужчины, годные к военной службе, ушли на фронт, большинство же гражданского населения было направлено на восток по Московской и Могилевской магистралям. Все, что можно было спасти за такое короткое время, было спасено.

Областному комитету КП(б)Б также нужно было выезжать из города: враг уже прорвался к северным окраинам столицы. На последнем заседании бюро решили перевести обком восточнее Минска — в районный центр Червень. Партийные организации Дзержинского, Заславского, Минского районов, а также города Минска в случае оккупации должны были уйти в подполье.

Страшную картину представляла собой наша столица. Вместо заводов — дымящиеся развалины. Советской улицы почти не было. Мостовая сплошь завалена грудами кирпича, покореженными огнем железными балками. Проехать по улице было уже нельзя. Вокруг пламя и черные столбы дыма. И, несмотря на это, я все же не мог представить себе, что, может быть, завтра-послезавтра проклятый враг будет ходить по улицам родного города, будет хозяйничать здесь. Где-то в глубине души жила уверенность, что этого никогда не будет.

У меня давно уже созрел план — не выезжать из своей области. Было у нас, членов бюро обкома, немало разговоров об этом. Все мы, если не считать одного-двух человек, готовились остаться в тылу врага. Спустя некоторое время были получены подробные указания Центрального Комитета КП(б)Б о порядке работы подпольной организации Минской области.

В ночь с 26 на 27 июня мы выехали в Червенский район.

Я немного отставал от обкома — заехал в Замчище. Надо было узнать, что там теперь с моей семьей, забрать ее, если застану, и помочь выехать на восток. После того как меня вызвали в ЦК, я не имел возможности заглянуть домой.