Филипп Бобков - КГБ и власть

Нельзя недооценивать и те проблемы, которые происходили внутри самой церкви. После революции за пределами страны оказалось большое число эмигрантов, в том числе служителей культа. Последние собрались в Карловце, провели собор и избрали патриарха' объявив себя русской православной церковью в зарубежье. Она стала именоваться Карловацкой церковью.

Московскую патриархию эмигранты не признавали. Долгие годы продолжалась эта конфронтация. Попытки Московской патриархии установить контакт, заключить какой-то союз, сблизиться ни к чему не привели.

Сейчас Карловацкая церковь пытается противопоставить себя Московской патриархии, вернуться на родину и занять лидирующее положение, считая себя единственным христианским центром всех верующих России, с каждым годом все глубже становится раскол русской православной церкви, возникают приходы Карловацкой церкви на территории России.

Что же получается, если не противостоять этому? На фоне общего раскола страны происходит раскол и среди приверженцев одной религии. Мало ли испытаний пришлось на их долю, а тут еще и вера оказывается расколотой на две части. И это происходит в тот момент, когда государство нашло наконец общий язык с церковью и стало помогать ей залечивать раны: возвращать храмы, возрождать религиозные обряды и праздники. Московская патриархия и русская православная церковь занимают сейчас в государстве весьма почетное место, помогая возрождать нравственность и духовные ценности народа.

Власти должны видеть опору в религиозных центрах России, которые пережили вместе со всем русским народом немало испытаний и сохранили лучшие свои традиции. Что касается зарубежных центров, они, возможно, пропагандируют гуманистические идеи, но отнюдь не способствуют сплочению верующих, а значит, не будут служить и народу России.

Серьезные осложнения русской православной церкви принес закон о свободе совести, принятый Верховным Советом СССР. Он признал возможность регистрации религиозных общин с предоставлением им права юридического лица. Тем самым была подорвана централизация русской православной церкви, ее историческое положение как единой конфессии.

И принятие этого закона, и другие трудности, с которыми сталкивается церковь, возникали из-за того, что проблемой религии, имеющей огромное значение в жизни нашей страны, нередко занимались высокопоставленные лица, далекие от нее и плохо в ней разбирающиеся.

От решения ее отмахивались, как от назойливой мухи. На обращения церкви к государству порой просто не отвечали, в лучшем случае, не вдаваясь в существо вопроса, находили повод для отказа.

И вновь вопрос: при чем здесь КГБ? Почему, рассказывая о его деятельности, я пишу о вещах, вроде бы не имеющих никакого отношения к системе безопасности?

Надо было быть безнадежным простаком, чтобы не понимать: спецслужбы Запада не преминут использовать такие крупные козыри, которые мы сами, своими неразумными действиями даем им. Помимо великолепно поставленной пропаганды, эти службы регулярно засылали резидентов-церковников, которые призывали верующих к неповиновению власти и другим подрывным действиям, более агрессивного характера.

Вот тут-то и приходилось вмешиваться КГБ. Мы стремились — по крайней мере так было в период пребывания во главе КГБ Ю. В. Андропова — глубоко вникать в проблемы религии, чтобы предупреждать нежелательные последствия. Этим, безусловно, должна была заниматься партия, государство, и решать проблему следовало с помощью не репрессивных, а хорошо продуманных политических методов.

О том, что мы неоднократно направляли в ЦК КПСС доклады и рекомендации, никому не было известно, когда же оправдывались самые мрачные наши прогнозы, это становилось достоянием всех, и у советских людей, особенно в интеллигентской среде, накапливалось возмущение против КГБ.

ВО ВСЕ ВРЕМЕНА НА ЗЕМЛЕ были завоеватели, стремившиеся покорить чужие земли, расширить свои владения. При этом народы объединялись и выступали под одними знаменами, чтобы стать сильнее. Но история человечества не знала примеров, когда могучая, признанная в мире сверхдержава без войн и потрясений добровольно развалилась на куски.

При всех изъянах существовавшего в нашем государстве строя, он не раз доказывал свою жизнеспособность. В ходе перестройки надо было покончить с накопившимся тяжелым грузом, разобраться с прошлым и наметить пути дальнейшего развития, но уж никак не ликвидировать строи, сложившийся на протяжении нескольких десятилетий, и не разваливать державу.

Точно мессия, явился Михаил Сергеевич Горбачев, который провозгласил себя идеологом перестройки, что означало отмену цензуры, всеобъемлющую гласность, ликвидацию административно-командных методов управления, подъем экономики и другие великие блага. Народ торжествовал, с любовью глядя на обаятельную улыбку нового лидера.

Едва ли кто-нибудь предполагал, что ломка устоев произойдет молниеносно, безболезненно и без напряжения сил. Да и сил у нас было много. Такая перестройка была по плечу богатейшей стране, талантливому народу, душой и разумом принявшему новые идеи.

Народы СССР за почти вековую совместную жизнь уже не раз демонстрировали свою мощь, силу воли и неиссякаемые возможности, демонстрировали свою готовность вынести любые трудности во имя общего блага. Самое убедительное доказательство тому — наша победа в Великой Отечественной войне. Все народы, населявшие Советский Союз, как один поднялись на защиту Родины, что явилось решающим фактором победы.

Настали новые времена, и люди поверили в перестройку, поверили новому лидеру и пошли за ним. И мало кто знал, что автором перестройки был вовсе не Горбачев — ее стратегическую основу разрабатывал Ю. В. Андропов. К сожалению, слишком мало времени отвела ему судьба, и не сумел он осуществить свой грандиозный замысел.

Но по большому счету авторство здесь особого значения не имело, важно, что нашелся новый лидер, готовый реализовать прогрессивные изменения в жизни общества.

… Хорошо помню, как проходил первый съезд Советов народных депутатов РСФСР, избранных в 1990 году. Среди участников более 80 % были коммунистами, и вот на этом съезде стали громить коммунистов. Почему? Большинство делегатов представляло движение «Демократическая Россия», пока еще не открыто, но явно порывавшего с компартией.

Доклад о суверенитете России сделал Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР В. И. Воротников. Странно звучала сама формулировка доклада — ведь СССР был союзом суверенных государств и о суверенных правах России было ясно сказано в Конституции. О каком еще суверенитете могла идти речь?