Джеффри Гартен - От шелка до кремния

Европейский союз, как об этом и мечтал Монне, стал локомотивом международной торговли и равным участником торговых переговоров с США. Союз получил право на урегулирование острых политических вопросов, таких как условия труда, безопасность продуктов питания, защита окружающей среды и борьба с монополиями. Он объединил конкурировавшие компании, производившие самолеты, вертолеты и космические корабли, в новые международные промышленные организации. Европейский инвестиционный банк получил возможность предоставлять долгосрочное финансирование проектов в сфере высоких технологий и современной инфраструктуры.

После снятия ограничений торговля и инвестиции между шестью европейскими странами, составлявшими ядро Европейского сообщества, начали феноменально быстро расти. Некоторые европейские компании, например Renault и Deutsche Bank, вышли за пределы своих стран. Промышленные группы начали объединяться в европейские ассоциации, чтобы увереннее чувствовать себя на европейском рынке. Британские и американские корпорации также начали воспринимать Европу как единый рынок. В результате выхода на европейскую сцену новых компаний значительно усилилась конкуренция, и, как результат, снизились цены и увеличился выбор, доступный европейским покупателям.

Но, пожалуй, самый впечатляющий шаг вперед был сделан 1 января 2002 года, когда двенадцать из двадцати восьми членов Европейского союза вывели из обращения свою национальную валюту, заменив ее новой общеевропейской [262]. Евро будет управлять новый Европейский центральный банк, который придет на смену двенадцати национальным центральным банкам. Еще вчера европейцы использовали валюту, которая на протяжении многих веков была в ходу в их стране; а уже сегодня у них в руках оказались новые банкноты с изображением мостов, символизирующих сотрудничество, основы которого заложил когда-то Монне.

В 1976 году главы девяти государств Европейского сообщества провозгласили Жана Монне почетным гражданином Европы. Через три года, 16 марта 1979 года, в возрасте девяноста лет его не стало. Жана Монне похоронили под серым небом в заснеженной земле на маленьком кладбище недалеко от его деревенского дома. Канцлер Германии Гельмут Шмидт прилетел на церемонию прощания, которая проходила в маленькой церкви XV века. Кроме него на похоронах присутствовал президент Франции Валери Жискар д’Эстен и многие другие крупные политические фигуры, а также высокопоставленные американцы — дипломаты Джордж Болл и Джон Макклой — и друзья покойного со всей Европы. В 1988 году французский президент Франсуа Миттеран в честь столетия со дня рождения Монне распорядился перенести его прах в парижский Пантеон, усыпальницу всемирно известных французских государственных деятелей.

Трудно понять мотивы другого человека. Некоторые историки писали, что Монне добивался высоких результатов, потому что не жаждал власти, никогда не боролся за место в политике и часто уступал свою славу другим. Некоторым казалось, что Монне хотел другой власти, которая вершится вне поля зрения публики, — там, где воплощаются великие идеи. Возможно, он наслаждался ролью кукловода, который дергает за ниточки главных актеров мировой политической сцены. Сам Монне писал: «Люди у власти обделены идеями; им не хватает времени и информации; и они хотят творить добро, пока их за это хвалят» [263]. Он понял, что именно тогда, когда политики крайне нуждаются в идеях, они могут решиться на немыслимые прежде шаги [264]. «Во время кризиса большинство людей не знают, что делать, — сказал он однажды. — Я — знаю» [265].

Монне был прежде всего политическим предпринимателем, человеком, который умел продать оригинальную своевременную идею. Он был наделен необыкновенной способностью кристально ясно формулировать сложные мысли, уделяя внимание мельчайшим деталям и тонкому духу эпохи: об этом свидетельствует та скорость, с которой главы Франции и Германии приняли его план создания Европейского объединения угля и стали.

Один из его близких коллег вспоминал, что Монне не был особо начитанным или харизматичным, не отличался выдающимися писательскими или ораторскими способностями, но при этом владел великим даром убеждения [266]. Другой отмечал, что Монне умел найти прагматичный способ достичь идеалистичной цели. Третий говорил о том, что Монне превращал прежде неразрешимое в решаемое, а его предложения отличались «сокрушительной простотой и элементарной ясностью решений» [267].

Монне был уверен, что предложение только тогда может иметь успех, когда оно соответствует времени и месту, и что его невозможно реализовать ни раньше, ни позже [268]. Он любил цитировать американского дипломата Дуайта Морроу: «Есть два типа людей — те, которые хотят кем-то быть , и те, которые хотят что-то делать » [269].

Он умело выстраивал и поддерживал связи с влиятельными людьми, знал, в какой момент задействовать свой широкий круг знакомств и когда требуется оказать давление [270].

Он верил в силу государственной политики и крепкого государственного управления; говоря современным языком, его можно назвать сторонником госкапитализма. От остальных приверженцев, например от генерала Шарля де Голля или британского премьер-министра Клемента Эттли, его отличала любовь к международным институтам и межгосударственной политике, стоящей выше национальных правительств.

Монне извлекал уроки из каждого нового опыта. Позиции, которые он занимал во время Первой мировой войны, в Лиге Наций, в мире частных финансов, во время Второй мировой войны, он использовал для того, чтобы отточить свои навыки до мастерства. Он сочетал умение добывать информацию из разных источников с крайней осмотрительностью, чем заслужил доверие самых влиятельных мировых лидеров.

Через всю свою жизнь Монне пронес убеждение, что суверенное государство неспособно в одиночку справиться с широким спектром современных проблем. Кто-то однажды сказал, что он имел «осторожную манеру изучать проблему со всех сторон… как крестьянин, который покупает корову» [271]. «Такой целеустремленности, которой обладал Монне, я не видел ни в одном другом человеке» [272], — сказал о нем Елле Зейлстра, премьер-министр Нидерландов.

Разумеется, Монне критиковали. Для де Голля он был идеалистом, отказывавшимся признавать тот факт, что любая политика корнями уходит в национализм. Многие французские политики считали, что он слишком сблизился с британцами и американцами и думал как они, а не как француз. Его манера использовать личные связи, минуя обычные политические каналы, превратила его в представителя элиты, оторванного от насущных проблем обычных людей. Одни критики считали его социалистом, который стремится установить полный государственный контроль над рынком; другие — коварным политиком, маскирующимся под технократа, чтобы реорганизовать политический строй. Сегодня можно услышать мнение, что Монне и его деятельность привели к «дефициту демократии» в Европе, потому что технократические элиты создавали организации, действовавшие по воле правительств, а не народа. В результате, по логике рассуждения, всей надгосударственной структуре недостает демократической легитимности, чем и объясняется непопулярность многих современных резолюций Брюсселя.