Иван Лазутин - Судьбы крутые повороты

— Какой прекрасный поэт. А я ведь раньше его не читала. — Она положила сборник на подушку и добавила: — Я тут ногтем отметила один куплет, один мудрый и волшебный куплет.

Эта строфа, отмеченная ногтевой вдавленкой, меня буквально обожгла сегодня утром, когда я читал стихи. Вот они, полные глубокой мудрости и пророчества пастернаковские стихи:

Я посмотрел в глаза мамы и удивился: такого мятежного огня в ее глазах я еще никогда не видел. Я встал с кровати, поцеловал ее в щеку и сказал:

— Это хорошо, мамочка, что стихи эти тебя потрясли. Теперь мне понятно, в кого я уродился.

Очень тяжелыми для меня были вторая половина 51-го и первая половина 52-го годов, когда я пытался устроиться в редакцию какой-нибудь московской газеты или журнала. После знакомства с афишей выступлений молодых московских поэтов, где значилась и моя фамилия, а также с пригласительным билетом на поэтический вечер студии поэтов Московского университета, руководимой в то время широко известным поэтом, лауреатом Сталинской премии Павлом Антокольским, меня бойко и твердо вводили к главному редактору и представляли чуть ли не как находку для их редакции. Но после представления заполненного «листка по учету кадров» все кончалось тем, что сотрудники секретариата предлагали мне позвонить им через «несколько дней». И я звонил, уже заранее зная, что ответ будет отрицательным.

На мое счастье летом 1952 года вышел приказ Министерства «просвещения» о введении в программу 9 и 10 классов средних школ новых предметов психологии и логики, но преподавателей для этих дисциплин в институтах еще не готовили. И тут мне повезло. Директор 122 московской школы, что находилась в пятидесяти шагах от памятника Пушкину (тогда он стоял на старом месте), Трофим Никитич Полищук, познакомившись с моим университетским дипломом и контрольным листком о сдаче вступительного экзамена по логике в аспирантуру МГУ, протянул мне чистый лист бумаги и твердо сказал всего несколько слов:

— Заявление напишите на мое имя. Будете преподавать логику и психологию.

С этого дня мы с директором стали близкими друзьями.

Эти же предметы я несколько лет преподавал еще в двух школах: № 73 на старом Арбате, откуда на театральный небосклон взошла звезда народного артиста Вячеслава Шалевича, уже в школьные годы отмеченного божественной печатью таланта, дружба с которым у меня продолжается всю жизнь, и в школе на Беговой улице, откуда вышла в мир советского кино и театра Людмила Крылова.

Параллельно с преподавательской работой в общеобразовательных и Московской юридической школах началась творческая работа в прозе и драматургии. За полвека непрерывного литературного труда мною написано шесть романов, несколько повестей, десятки рассказов и пьес, поставленных в драматических театрах страны и за рубежом. Причем почти все пьесы написаны мной по мотивам моих романов и повестей после обращения ко мне руководства театров с просьбой дать им право инсценировать только что вышедший роман или повесть. В этой «перелицовке» моей прозы театром я, как правило, отказывал: очень боялся «стряпни» окололитературных «жучков» и театральных дельцов.

Об этом я расскажу во 2-м томе своих воспоминаний.

Моим литературным дебютом была повесть «Сержант милиции», за которую я в 1955 году на Всесоюзном конкурсе художественной литературы о работе советской милиции получил премию. Конкурс проводился Союзом писателей СССР и МВД СССР.

Дебют был удачным. Крутые повороты в моей литературной судьбе начались с романов «Суд идет», «Черные лебеди» и «Матросская тишина».

Приступая к работе над воспоминаниями, я никогда не думал, что строки некоторых глав будут насыщены болью и слезами. Пришлось заново в подробных деталях пережить трагедию раскулачивания трудовой крестьянской семьи и ареста отца, малограмотного плотника, событий, которые роковой печатью легли на дальнейшие двадцать лет моей биографии.

Только в 1956 году, после посмертной реабилитации отца, в «личном листке по учету кадров» можно было не заполнять «позорную» графу о репрессиях ближайших родственников.

Дальнейшие удары судьбы будут описаны во 2-й книге. Но жизнь принесет и счастливые моменты: женитьба, рождение детей, встречи с интересными людьми, дружба с которыми мне придаст новые силы и новые духовные опоры.

Гениальный скульптор Евгений Вучетич; восьмикратный чемпион СССР по боксу Николай Королев; последний председатель товарищества передвижников, председатель АХРРА Павел Родимов; блистательный клоун и киноактер Юрий Никулин; народные артисты СССР Николай Черкасов и Василий Меркурьев; боевые генералы и маршалы Советской армии.

Несколько деловых встреч у меня было с маршалом Советского Союза Василием Ивановичем Чуйковым, который как действующее лицо вошел в мою документальную повесть и пьесу «Тысяча первый поединок».

С маршалом авиации Евгением Яковлевичем Савицким мне посчастливилось в составе группы писателей-фронтовиков провести месячную командировку в войсках ПВО страны, где мы дружески общались с «подъема» до «отбоя». Интересный и красивый человек. Герой войны и прославленный спортсмен-теннисист.

С маршалом артиллерии Василием Ивановичем Казаковым у меня было несколько деловых встреч и даже одно совместное выступление в День артиллерии и ракетных войск. И где бы вы думали? В магазине «Детский мир», где директором была подруга жены маршала со школьных лет.

Не мог без восхищения читать военные мемуары моего земляка и друга генерал-полковника, Героя Советского Союза Василия Митрофановича Шатилова, с которым, как издавна говорилось на Руси, мы дружили домами.

Навсегда останется в памяти встреча в Советском комитете ветеранов войны с генералом армии Героем Советского Союза Павлом Ивановичем Батовым и легендарным героем войны Алексеем Маресьевым, на которой нам, писателям-фронтовикам, написавшим книги о войне, они вручали удостоверения и Знаки почетных ветеранов комитета ВОВ.

Встречи с трижды Героем Советского Союза маршалом авиации Иваном Кожедубом были у меня хоть и короткими, но зато незабываемыми. Много и как интересно мне рассказывал о нем его ведомый, летчик-истребитель Сергей Макарович Крамаренко, который за сбитые им немецкие самолеты получил звание Героя Советского Союза и после войны стал генералом. С семьей генерала Крамаренко дружат моя жена и мои дети. Пожалуй, единственный из этого почетного списка героев войны, кто ныне здравствует и продолжает трудиться на боевом посту, возглавляя клуб Героев Советского Союза и Героев России, мой ровесник Сергей Макарович Крамаренко.