Иван Фирсов - Русские флотоводцы. Исторические портреты

На рассвете 15 июня шведы выдерживали дистанцию, не желая сближаться.

— Прикажите убавить парусов, — скомандовал Чичагов, — пускай герцог видит, что мы ждём его безбоязненно.

Адмирал вдруг подозвал командира:

— Распорядитесь выставить люки в наветренном борту и пускай несколько матросов искупаются. Быть может, это поторопит шведов на встречу с нами.

Через два часа корабли авангарда шведов сблизились на дистанцию огня и произвели первые залпы. Началась перестрелка авангардов. Постепенно в сражение втянулись корабли основных сил кордебаталии. Имея преимущество в ветре, шведская эскадра теряла возможность вести прицельный огонь. Дым от собственной пушечной стрельбы сносило на линию кораблей русской эскадры, и наводить орудия приходилось ориентируясь по мачтам и такелажу. Впрочем, русским канонирам приходилось наводить орудия почти вслепую. Сплошные клубы дыма смешивались с наносимой ветром пеленой от неприятельских залпов и сплошь окутывали борта кораблей. Судя по характеру начавшейся перестрелки, чувствовалось, что флагманы обеих эскадр не намерены рисковать и стараются избегать решительной схватки. И всё же продолжавшаяся с «двух часов пополудни до самого вечера» артиллерийская дуэль нанесла обеим сторонам ущерб.

Заметив перестроение русской эскадры в боевой порядок, шведы поставили полные паруса и легли курсом на Карлскрону. Чичагов не оставлял своего намерения и продолжал погоню.

Слабый ветер и наступившая темнота помогли эскадре герцога уйти от погони и ретироваться в свою главную базу.

Ещё накануне сражения Чичагов предписал Козлянинову идти на соединение. Спустя пять дней обе эскадры встретились. Теперь по количеству боевых кораблей силы русской и шведской эскадры уравнялись. Однако флот Густава III не проявлял желания вступать в схватку и напрочь укрылся в Карлскроне. Полностью владея обстановкой и убедившись, что шведы явно уклоняются от сражения, Чичагов увёл корабли в Ревель.

Корабли приводили себя в порядок, готовились крейсировать в дозорах.

Зима 1790 года на Балтике выдалась на редкость тёплая, и погода носила переменчивый характер. В ноябре лёгкие морозы сковали Ревельскую бухту, но внешний рейд оставался чистым ото льда. Потом вдруг зарядили дожди, и весь лёд враз растаял. В конце января подморозило бухту, а спустя неделю наступила оттепель, которую сменили вновь холода, и Ревельская бухта замёрзла.

Частые и резкие изменения погоды играли на руку шведам. Основная акватория Финского залива в эту зиму не замерзала, и шведские корабли плавали свободно. Кронштадтская же и Ревельская эскадры разоружались на зиму, к активным действиям готовы не были, а меняющаяся обстановка усугубила положение. Швеция получила деньги от Англии и Пруссии, увеличила сухопутную армию, а флот довела до 350 гребных судов.

Располагая флотом до 40 линейных судов, Густав III предполагал вначале уничтожить зимовавшую в Ревеле эскадру Чичагова, а затем по частям уничтожить разбросанные по разным местам отряды гребного флота. В дальнейшем, перехватив инициативу, король намеревался блокировать Кронштадт, высадить десант к Ораниенбауму и двинуть войска на Петербург, осуществив первоначальный замысел войны.

Кампания началась с конфуза для русских.

В начале февраля адмирал Чичагов по делам уехал в Петербург. Шведские корабли, воспользовавшись свободной ото льда чистой водой, крейсировали вплоть до острова Сескар. Убедившись в отсутствии наших кораблей, два шведских фрегата, подняв голландские флаги, 6 марта неожиданно вошли в гавань Балтийского порта и застали врасплох небольшой гарнизон городка Регервик.

Комендант порта полковник де Роберт, увидев шведские корабли, растерялся и никакого противодействия не оказал. В крепости находилось 40 орудий и 300 солдат, но сторожевой службы не было.

Шведы с фрегатов высадили десант всего в 50 матросов, захватили и заклепали неохраняемые орудия, открыли с кораблей стрельбу по городу и крепости. Де Роберт капитулировал, сдался в плен, а шведы потребовали 4 тысячи контрибуции с мирных жителей, угрожая разгромить дома горожан. На помощь в Регервик выслали из Ревеля 700 солдат, но было поздно — шведы в тот же день забрали десант и ушли в море.

Екатерина негодовала:

— Негодяй де Роберти сделал постыдную капитуляцию — магазины выжжены, пушки заклёпаны и от города заплачено четыре тысячи рублей. Что же он спас? Хочу знать. Себя только.

Возвратившись в Ревель, Чичагов начал вооружать корабли. Рассчитывать приходилось только на собственные силы. Кронштадт не поспевал.

В Кронштадте в середине апреля сильные восточные ветры согнали воду, и в гавани тяжёлые линейные корабли сели на дно. Экстренно сбрасывали пушки за борт, чтобы корабли вывести на рейд. Кронштадтская эскадра явно не успевала к Ревелю. В последних числах апреля Чичагов вызвал на «Ростислав» командиров. Адмирал изложил план действий:

— Судя по всему, шведы не сегодня-завтра предпримут атаку. У них превосходство в пушках более чем в два раза. Отражать неприятеля будем на якорях. Диспозиция эскадры следующая.

Чичагов обозначил позиции кораблей на карте.

— Первая линия из линейных кораблей, отступая на два кабельтовых от неё, против монастыря Святой Бригитты, вторая линия из фрегатов, в центре, по обе стороны от «Ростислава» — фрегаты «Слава» и «Подражеслав». Фрегатам вести огонь в интервалах. Позади фрегатов третья линия из семи катеров.

Чичагов сделал паузу, отошёл от карты и продолжал:

— Неприятель имеет превосходство огнём и манёвром. Но узость бухты не предоставит ему большой свободы. Пушечные залпы производить по рангоуту и парусам. Сокрушив снасти и паруса, мы затрудним им манёвр, а выучкой канониров покроем преимущество их в пушках.

…На следующий день появилась на горизонте шведская эскадра. Неприятельская эскадра лежала в дрейфе севернее Наргена. В предрассветных сумерках 2 мая на флагманском корабле «Густав III» в салон флагмана, генерал-адмирала герцога Карла Зюдерманландского, вызвали командира корабля подполковника Клинта.

Несмотря на ранний час, герцог, одетый по полной форме, сидел в кресле, допивая горячий шоколад со сливками, даже на корабле он не изменял своим привычкам.

— Его величество запретил мне в нынешней кампании подвергать свою жизнь опасности и ввязываться в боевые стычки с русскими.

Поставив чашку на столик, герцог встал:

— Передайте на фрегат «Улла-Ферзен» подойти к борту.

Клинт понимающе склонил голову, а герцог продолжал:

— Я перейду на фрегат со своим штабом и буду находиться за линией баталии. Генерал-адмиральский флаг не спускайте, здесь останется мой адъютант. Подданные короля должны чувствовать наше присутствие в сражении с русскими. Однако, — закончил герцог, — следите за моими сигналами и дублируйте их от имени флагмана.