Иван Фирсов - Русские флотоводцы. Исторические портреты

Весной Мекензи прощался с Россией. На английском престоле скончавшуюся королеву Анну сменил Георг I. Пётр достоверно знал о враждебности Мекензи к стране пребывания и позволил себе то, о чём десяток лет назад и не помышлял бы.

На прощальной аудиенции, услышав отзывные грамоты английского посла, царь вызывающе спросил у Головкина:

— Кто кредитив сей подписал?

— Королева Анна, государь.

— Покойница? — раздражённо крикнул Пётр. — Верни их послу. С того света грамот не приму.

Растерявшийся Головкин вернул Мекензи грамоту. Побледневший посол пробормотал:

— Документ, государь, составлен по всей форме.

— Этак я тебе кредитивную грамоту дам к моей матушке, царство ей небесное, Наталье Кирилловне.

Мекензи ещё больше смешался, развёл руками, а Пётр вдруг захохотал:

— Передашь моей матушке приветствие от меня?

Разговор принимал угрожающий характер.

«Бог мой, — думал Мекензи, — чёрт с ними, с грамотами, только бы ноги унести. Головы-то царь рубит часто без разбора».

Долго ещё издевался царь над послом. Быть может, вспомнил, как в своё время глумились англичане над послом Матвеевым?

Свою твёрдость он проявил не напрасно.

Возвратившись из плена, Карл XII наотрез отказался вести мирные переговоры. Он надеялся на войну до победы. Значит, надлежало «разговор» с ним вести прежний, тем более что король издал «каперский указ», и прошлым летом шведы захватили полсотни купеческих судов, направляющихся в Россию. Посматривал Пётр и на Европу. Там наконец-то развязались руки у Англии, окончилась война за Испанское наследство.

«Того ради, — писал царь Долгорукову в Данию, — короля лучше на том Шведском берегу посетить, и к желаемому миру принудить; а ежели в том слабо поступить, опасно, дабы кто из сильных в медиаторы не вмещался, и тогда принуждены будем всё по их музыке танцевать».

Шведы намеревались отыграться за прошлогоднюю неудачу. Набежали на Ревель. Врасплох русских не застали. Уже при входе батарея на мысу охладила их пыл. Потом заговорили пушки двух бригантин. На пристань быстро выставили полковые пушки и стреляли в упор. Пришлось убраться восвояси.

В конце июня 1715 года вице-адмирал Пётр Михайлов поднял флаг на «Ингерманланде», авангард возглавил капитан-командор Меншиков.

Эскадра готовилась сняться с якорей, но случилась беда. Лето стояло жаркое, сухое, без дождей. Ночью 27 июня разразилась гроза. Молния ударила в «Нарву». Корабль мгновенно вспыхнул и через несколько минут взорвался. Погибло 300 офицеров и матросов, вместе с командиром…

Вторую кампанию эскадра выходила в море под командой Петра. Галерный флот возглавил Апраксин. Из Ревеля Пётр отправил галеры в Либаву.

— Наши союзники что-то мудрят в Датском королевстве, — объяснил он Апраксину, — и хочется им, и колется. Швецию воевать желают, а на меня озираются, побаиваются. Нынче Змаевича с войсками определим в Либаву. На ту кампанию двинемся в Данию.

На подходе к Ревелю Петру доложили:

— На рейде две эскадры, под английским и голландским флагами. Двадцать два вымпела.

Пётр первым разглядел адмиральские флаги, не опуская трубы, сказал Апраксину:

— Англичанин — адмирал, голландец — шаутбенахт. Салютовать им не будем, твой чин равный.

Голландский флагман порядок соблюдал, приветствовал салютом русского адмирала, Апраксин вежливо ответил. Морские салюты, кроме чинопочитания, означают уважение к флоту государства… Морские традиции незыблемы. Первыми наведались гости на корабль под царским штандартом.

— Адмирал Норрис, шаутбенахт Дефет, — представились они Петру.

Оказалось, что они сопровождают большой караван, около сотни купеческих судов, в Петербург.

— В прошлую кампанию мы понесли большие убытки от шведских каперов.

Пётр согласно кивнул и похвалился:

— Нынче весной мы уже изловили пяток каперов, но брат Карл не унимается, не желает нашей обоюдной торговли.

Потягивая вино из бокалов, гости благожелательно улыбались: хорошо, когда царская особа занимается морским делом, понимает их…

Начались взаимные визиты, встречи. Распределяли, чтобы не было ущемления, кому первому играть утреннюю зарю, кому вечернюю.

Первым начинал старший по званию. Апраксин и Норрис по званию оказались равными: Норрис играл утром, Апраксин — вечером…

Вместе с англичанами и голландцами приплыли из Англии ещё три покупных корабля — «Ричмонд», «Лондон», «Британия».

Первую годовщину Гангутской победы Пётр отмечал торжественным обедом. Приглашённые адмиралы-союзники пили за здоровье государя и за российский флот, а Норрис про себя подумывал: «Как бы нам вскорости не разойтись контркурсами». Перед уходом из Англии первый лорд Адмиралтейства предупредил Норриса: «Присматривайтесь к русским кораблям и капитанам, оценивайте их мощь, осваивайте гавани и рейды».

Время бежало, на Ревельский рейд один за другим возвращались зарубежные купцы с товарами из Петербурга. Гости собирались в дорогу. Начались прощальные визиты адмиралов. За время стоянки в Ревеле Пётр не раз гостил у Норриса, тот наносил ответные визиты. За столом, за чаркой доброго вина, у моряков всегда отыщется свой флотский интерес. У Норриса в подчинении был ещё шаутбенахт. Он тоже часто составлял компанию флагманам. В знак расположения к новым знакомым Пётр подарил Норрису свой портрет с алмазами, а шаутбенахтам, английскому и голландскому, презентовал бриллиантовые перстни.

Кампания 1716 года обещала стать переломной в ходе Северной войны. Пётр договорился, правда на словах, с королями — польским, прусским и датским — о совместной высадке десанта на побережье Швеции. Флот опять выходил на передовые рубежи войны.

В прусском порту Росток на борт галер и бригантин дополнительно погрузили войска. Под флагом вице-адмирала Петра Михайлова галерный флот в начале июня появился на рейде Копенгагена. В гавани уже стояли на якорях пять кораблей Наума Сенявина и Бредаля. Четыре из них только что построили на верфях Голландии по заказу Салтыкова.

Через две недели на рейд Копенгагена, салютуя, вошла Ревельская эскадра капитан-командора Сиверса. Пётр поднял свой флаг на «Ингерманланде». Рядом на якорях расположилась английская эскадра Норриса, голландская командора Гуля, датская адмирала Гульденлева.

Пётр поторапливал датчан с десантом, а те день за днём отговаривались. Ждут, мол, подкрепление от берегов Норвегии, где действовала против Швеции эскадра датчан.

Пётр не выдержал, пошёл разведывать на шняве «Принцесса» шведский берег для высадки десанта. Шнява прошлась вдоль побережья, вызвала огонь батарей. Видимо, шведы укрепились и ждали десант.

Возвратившись, Пётр досадовал: