Семён Борзунов - Маршал Конев

Когда советские войска овладели городом, Конев уже находился на своём новом КП на северо-западной окраине города и вскоре появился на центральных улицах. Собственно, центра как такового не существовало: он был завален разрушенными союзной авиацией зданиями. А ведь до февраля город, особенно центр, представлял историко-архитектурный памятник…

Опасения командующего фронтом оправдались: здание, в котором находилась Дрезденская галерея, было полностью разрушено. Иван Степанович убедился в этом. На одной из уцелевших колонн он увидел надпись «Мин нет» и роспись сапёра Ханутина. Из бесед с немцами Конев понял, что часть особо ценных картин ещё до бомбёжек администрация галереи эвакуировала, но куда — никто сказать не мог: делалось это ночью в глубокой тайне. Для поисков картин, галереи были подключены 164-й инженерно-сапёрный батальон 5-й гвардейской армии и трофейная команда. Конев всем говорил:

— Ищите днём и ночью. Привлекайте местных жителей, могущих навести вас на верный след, и обо всём докладывайте лично мне.

«Найти и спасти!..» — задача почётная, но, как говорят математики, со многими неизвестными. С чего начинать, в каком направлении двигаться? Ясно одно — командующий прав: без помощи немецких граждан, тех, кто работал в галерее, кто живёт рядом, не обойтись. И такие люди нашлись. Они пришли к советскому командующему сами, добровольно. Прежде всего заявили о себе художник Шмидт и служитель галереи Гёзе. Они помогли обнаружить сначала редчайшие скульптуры в полуразрушенном, обгоревшем здании немецкой Академии художеств, что над Эльбой. Рядом с находкой стояли ящики со смертельной начинкой — взрывчаткой, снабжённые капсулами-детонаторами. Приказ фашистского командования был краток: «В случае подхода советских солдат — взорвать!» Но советские воины появились так внезапно, что дежуривший у пульта гитлеровец не успел не только руку протянуть, но даже произнести распространённое в те дни среди немцев слово — «капут!». Тут как тут появились и сапёры: быстро обезвредили смертоносные заряды.

Вскоре была обнаружена и расшифрована карта, на которой обозначался маршрут движения картин из Дрезденской галереи. Раньше всех об этом успел доложить маршалу Коневу один из участников трофейной команды. Он сообщил, что основная часть картин была переправлена в тайники, которые располагались между населёнными пунктами Гросс-Кота и крепостью Кенигштейн в старой известковой шахте Покау-Ленгефелъд.

Иван Степанович тут же сел в машину и поехал к месту находки, чтобы убедиться лично в результатах поиска. Конечно, перед поездкой командующего сапёры успели проверить все подъездные пути, сняли имеющиеся мины и ликвидировали другие препятствия, поставленные эссесовцами. Тщательно прощупали они миноискателями и сам вход в шахту, все двери, которые вели в разные ответвления и отсеки. Были обезврежены найденные внутри штольни боеприпасы-ловушки и противопехотные мины.

Так за несколько дней напряжённой работы было спасено всё, что можно было спасти. Сапёры Черныш, Егорычев, Панченко, Бурцев, Кузнецов, Аракелов и Захаров были потом отмечены правительственными наградами, другие получили различные поощрения от командующего фронтом.

И вот маршал Конев — внутри мрачной, потайной шахты. Его взору предстало зрелище невероятное. Вернувшись, он подробно рассказывал членам Военного совета:

— Уходившая в глубь каменоломен железнодорожная ветка выглядела так, будто здесь всё давно заброшено. У входе в штольню, наполовину прикрывая его, стояли два ломаных вагона. Кругом — запустение, словно стоишь на худом, давно покинутом деревенском дворе. Всё заросло травой, крапивой. Никому и в голову не могло прийти, что здесь спрятано что-то ценное, а тем более знаменитые полотна. Скажу как военный человек: маскировка была на высоте. Буквально никаких признаков, которые вызывали бы хоть малейшее подозрение. А там, внутри, за всем этим камуфляжем, за всем этим видимым запустением оказалась одна дверь, вторая, потом обнаружился электрический свет и даже специальные установки, предназначенные для поддержания определённой температуры…

Сама штольня представляла собой нечто вроде большой пещеры. Наверно, те, кто прятал здесь картины, предполагали, что в этой каменной выемке будет сухо. Но, увы, местами здесь сочились по трещинам грунтовые воды, температура колебалась, а регулирующие установки к тому времени, когда были разысканы картины, уже не работали.

Картины (а их в этой пещере оказалось около семисот) были размещены довольно беспорядочно. Некоторые обёрнуты пергаментной бумагой, другие упакованы в ящики, иные же просто-напросто прислонены к стенам. Конев прошёл всю эту пещеру и впервые увидел многие из тех шедевров живописи, которые можно было видеть лишь в залах Дрезденской галереи. Там была и «Сикстинская мадонна». Несколько минут стоял он перед ней, всё ещё не до конца веря собственным глазам…

Беспокоили сырость, грунтовые воды. Ещё больше встревожился Конев, когда узнал, что наши сапёры обнаружили в штольне мины. Правда, они были уже обезврежены, но, кроме этих, могли оказаться и другие. Маршал приказал немедленно произвести дополнительную проверку и вызвал батальон для охраны сокровищ. Иван Степанович там же, в штольне, распорядился найти другое место, и все картины были переправлены в сухое и надёжное помещение. Таковым оказалась одна из летних резиденций саксонских королей, располагавшаяся на зелёной окраине Дрездена.

Вызванные из Москвы специалисты во главе с Натальей Соколовой каждую картину внимательно осматривали и просушивали, делали всё необходимое для их спасения и возвращения к жизни.

С того момента Иван Степанович, несмотря на архигорячее время наступления войск фронта на Прагу, требовал регулярно доносить ему о ходе работ, связанных с сохранностью картин. К великому сожалению, как позже выяснилось, около двухсот живописных полотен сгорели в ночь с 12 на 14 февраля в результате англо-американских бомбёжек.

На рассвете 9 мая танкисты 3-й и 4-й гвардейских танковых армий, совершив восьмидесятикилометровый марш-бросок в условиях болотисто-лесистой местности, преодолев труднодоступные Рудные горы, с севера ворвались в Прагу. На улицах и площадях шли неравные бои горожан с немецкими оккупантами. От артиллерийских обстрелов гитлеровцев огнём пылали дома, горела знаменитая пражская Ратуша на Староместской площади. Тревожными сигналами бедствия висели в различных кварталах Праги чёрные шлейфы дыма. На Вацлавской площади и мосту через Влтаву велась стрельба.

Сам факт появления советских войск в Праге (об этом сразу же было сообщено по городской радиостанции) решил судьбу столицы Чехословакии: она была спасена от разрушения.