Семён Борзунов - Маршал Конев

«Наконец-то», — вздохнул с облегчением лейтенант и передал экипажу:

— Смотрите, братцы, какой простор! Красота-то какая!

Танки выкатились из леса, и тут оказалось, что радоваться рано. Впереди узкой лентой петляла речка. Зыбкие торфяные подходы к ней обманывали ровной гладью. Но после прошедших обильных дождей берега сильно раскисли, и вся долина оказалась непроходимой.

— Вот так ситуация! — вслух произнёс Курбатов, разглядывая открывшуюся перед ним картину.

Он спрыгнул с танка и, с трудом переставляя вязнущие в земле ноги, пошёл к берегу.

Небольшой деревянный мост перекинут на другую сторону реки. Ни один из подошедших танков и не пытался пройти по нему. На лошадке запросто можно проехать, что, видимо, и сделали уже побывавшие здесь конники. Но даже автомашину пускать опасно. А танк и подавно. Стой и не суйся. Можно, конечно, поискать брод. Невелика речушка. Но берега зыбкие, заболоченные. И видать, кое-кто уже попытался полезть в воду. Вон правее в трясине застряли два танка. Около них суетились люди. Пытались взять машины на буксир, вызволить их из гнилого места.

На самом мосту усердно шла работа: видно, он подаёт надежду — другого-то выхода нет. И Курбатов подошёл поближе.

Работа здесь кипела дружная.

— Братцы, не задерживай, стели брёвна поперёк. Вот так. Теперь скрепляй скобами. Тащи новые брёвна. Да быстрее…

Расторопный старший сержант, командовавший сапёрами, подхватил железную скобу и ловко загнал её острые загнутые концы в дерево, прочно соединив два бревна. Другие продолжали делать настил.

— Брёвна, брёвна подтаскивайте, чтобы простою не было, — поторапливал сапёров сержант.

Подошёл уже знакомый Курбатову командир минно-инженерной роты.

— Лазаренко, — обратился он к старшему сержанту, — не прикидывал, скоб хватит или нет? Ведь надо ещё настил выложить по этой болотине.

Старший сержант поднял потное, разгорячённое лицо. Взгляд его скользнул по лощине.

— Не хватит, товарищ лейтенант. Тут и говорить не о чем. Совсем мало их у нас осталось.

Он подхватил очередную скобу и снова несколькими ударами топора вогнал её сначала в одно, а потом в другое бревно.

— Ещё и проволоку надо раздобыть, товарищ лейтенант, — добавил он. — И главное — укрепить опоры моста, чтобы выдержали нагрузку. — Лазаренко при этом взглянул на все подходившие и подходившие к реке танки: — Вон их сколько! Все дороги просят. Ждут нас…

К счастью, к переправе подошёл инженерно-сапёрный батальон, и дело закипело.

Получив от генерала Рыбалко донесение о том, что его армия миновала Золочев и правым флангом охватила бродскую группировку противника, соединившись в районе Деревлян с подразделениями конно-механизированной группы генерала Баранова, наступавшей на Рава-Русском направлении, маршал Конев устало поднял голову от бумаг и попросил принести ему свежую карту.

— Ну что ж, Василий Данилович, — с чувством облегчения сказал он, обращаясь к Соколовскому, — считаю, что наши предположения оправдались. Мы, конечно, рисковали, когда пустили танки по узкому коридору, пробитому в обороне противника. Но риск обоснованный. Я, признаться, десять раз всё взвесил и не сомневался в успехе. Так оно и вышло. Танки армии Рыбалко прошли, можно сказать, успешно. Влезли, словно нитка в игольное ушко. — Маршал улыбнулся, припоминая все тревоги, связанные и с принятием решения на ввод танков, и с заботами о том, чтобы успешно отбить противника, стремящегося срезать у самого основания образовавшийся узкий коридор.

Поскольку на фронте, занимаемом 38-й армией, не удалось пробить оборону противника на достаточную глубину, чтобы обеспечить ввод 4-й гвардейской танковой армии, как это первоначально планировалось, маршал Конев решил и танкистов генерала Лелюшенко направить по дороге, пройденной соединениями генерала Рыбалко.

…Танкисты Лелюшенко продвигались по несколько расширенному коридору, наступая на Городок, обходя Львов с юго-запада.

Конев взял из рук Соколовского карту, разложил её на столе.

— Посмотрим, Василий Данилович, что у нас получается, — произнёс он ровным, спокойным голосом.

Западнее Бродов красные стрелы плотно обжимали большую группировку войск противника.

— Сколько же здесь дивизий? — обводя карандашом круг по красным линиям, спросил Конев.

— Восемь, Иван Степанович, — ответил Соколовский. — Но главное, — добавил он, — ввод в прорыв крупных сил подвижных войск через узкий, простреливаемый противником коридор производился, пожалуй, впервые в практике нашей армии.

Но Иван Степанович разговор на эту тему и в таком тоне не поддержал. Операция только что началась, а цыплят-то по осени считают. Он вернулся к бродскому окружению.

— Восемь, — задумчиво повторил Иван Степанович. — И что показывают пленные? Не думают ли сдаваться эти дивизии?

— Командование окружённых нами войск пытается вырваться из котла. Большинство солдат тоже верит пока в такую возможность. Во всяком случае, дерутся они с отчаянностью обречённых.

Конев задумался. Потом посмотрел на стоящего рядом члена Военного совета генерала Крайнюкова и поставил перед ним задачу:

— Надо подготовить обращение к солдатам окружённых дивизий и ультиматум командованию немецких войск об условиях сдачи. Я думаю, напрасное кровопролитие с той и другой стороны в создавшихся условиях ни к чему.

Маршал ещё раз решительным движением обвёл карандашом район бродской группировки немецких войск.

— Кстати, Василий Данилович, сколько там тысяч солдат и офицеров?

— По данным разведуправления и по показаниям пленных, около пятидесяти тысяч.

— Тоже немало, — резюмировал Конев. — Попытаемся склонить их к сдаче в плен. Но одновременно срочно разработайте план расчленения и уничтожения этой группировки. Долго возиться с ней нам некогда. Танковые войска ушли вперёд. Надо их догонять, закреплять освобождённые районы. А без пехоты сделать это невозможно. Так что стрелковые полки нам очень нужны.

Иван Степанович помолчал, потом заговорил совсем о другом:

— Надо бы письмо домой написать. Дети растут. Знают, где их отец воюет. Ясно, что ждут весточки. А у меня всё времени нет. Всё думаю, сегодня-завтра напишу, а дела неотложные постоянно наваливаются, приходится снова откладывать. Обидятся ребята, когда подсчитают, сколько же отец им писем с войны прислал. Не поверят, что так уж занят был, что передохнуть некогда…

На следующий день среди множества срочных дел Конев позвонил Крайнюкову насчёт обращения к солдатам окружённой немецкой группировки и, выслушав его внимательно, подтвердил:

— Да, да, именно листовку. Разъяснить безвыходность их положения и гуманность советского командования. И ультиматум командованию окружённых войск.