Тамаш Краус - Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

Володя что-то стал, как нарочно, большим “беллетристом”. И националист отчаянный. На польских художников его калачом не заманишь, а подобрал, напр., у знакомых выброшенный ими каталог Третьяковской галереи и погружался в него неоднократно». [203] Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 346–347.

Ленин и художественные произведения оценивал прежде всего с точки зрения их социального и политического воздействия, однако он никогда не популяризировал плохих писателей, что указывает на наличие у него хорошего вкуса. Он не читал книги писателей, безразличных к проблемам улучшения социального положения трудящихся классов. К литературе он также подходил с классовой точки зрения. Ленин обычно распознавал писательский талант, однако его не интересовали художники, талант которых обращался на эстетизацию контрреволюции или которые замыкались в литературе как в башне из слоновой кости. В своих работах Ленин, быть может, ни разу не упомянул имен таких известных писателей и поэтов, как И. А. Бунин, Н. С. Гумилев, А. А. Ахматова, 3. Н. Гиппиус, Б. Л. Пастернак или М. И. Цветаева. Не считая себя философом, о чем Ленин писал, например, в письме Горькому в начале 1908 г., он отнюдь не считал себя и оракулом в литературных или эстетических вопросах. Больше того, он обычно и не касался эстетических проблем. Как правило, Ленин защищал классические литературные и живописные произведения, традиции, прежде всего социальные позиции живописи, откуда бы — слева или справа — на них ни нападали. Авангардистское отрицание казалось ему «недиалектическим», бесчувственным по отношению к исторической преемственности, поэтому он чаще всего критиковал это течение в соответствии со своими «агитационными» воззрениями. Произведения, политические статьи и речи Ленина насыщены ссылками на книги русских писателей и их персонажи. В качестве примера можно отметить, что в своих работах он упомянул — кто знает, сколько раз! — 29 басен Крылова и 24 персонажа Гоголя. Некоторые биографы подчеркивают, что писателем, чаще всего цитируемым Лениным, был Салтыков-Щедрин, но в его трудах появляется множество превратившихся в символы образов из произведений русских писателей от Пушкина до Некрасова и Чехова, а также таких представителей всемирной литературы, как Шекспир, Мольер или Шиллер. [204] См.: Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 158; Майсурян А. А. Другой Ленин. С. 74–75.

В трудах Ленина можно найти бесчисленное количество литературных цитат, однако Л. Н. Толстой был единственным писателем, которым он занимался и с теоретической точки зрения. С ноября 1910 по февраль 1911 г. он написал 4 статьи, посвященные творчеству писателя, его заслугам и ошибкам. Конечно, он видел необычайный талант и в Достоевском, однако очень не любил его, считая реакционным, вернувшимся после каторги к православию писателем, приукрашивавшим «восточные» черты развития России и в конечном счете поставившим свой талант на службу монархии. Можно спорить о том, правильна или ошибочна была такая оценка Достоевского (добавим, что он мог бы и кое-что использовать из критики капитализма в его романах), но о Толстом он всегда говорил с воодушевлением, даже несмотря на то, что не принимал его политической философии. Ядром ленинской критики, питавшейся и опытом европейской эмиграции, было мнение, что «толстовщина», в определенном смысле в противовес «западничеству», является «идеологией восточного строя, азиатского строя… Отсюда и аскетизм и непротивление злу насилием, и глубокие нотки пессимизма… Толстой верен этой идеологии и в “Крейцеровой сонате”, когда он говорит: “эмансипация женщины не на курсах и не в палатах, а в спальне…”». [205] Ленин В. И. Л. Н. Толстой и его эпоха. («Звезда», 22 января 1911 г.) //Ленин В. И. ПСС. Т. 20. С. 102. Свидетельством эволюции ленинского характера является то, как Владимир Ильич в написанном им некрологе «интегрировал» отвергнутое в философском плане творчество Толстого в прошлое и настоящее российской революции, мировое значение которой оно отразило. По мнению Ленина, в «гениальном освещении» Толстого воплотилась в художественную форму эпоха подготовки революции. В оценке Ленина можно заметить и отцовское «просветительское» наследие. Произведения Толстого, считал Ленин, должны стать всеобщим достоянием, поскольку писатель выступал против «такого общественного строя, который осудил миллионы и десятки миллионов на темноту, забитость, каторжный труд и нищету… Толстой… сумел с замечательной силой передать настроение широких масс, угнетенных современным порядком, обрисовать их положение, выразить их стихийное чувство протеста и негодования… В произведениях Толстого выразились и сила и слабость, и мощь и ограниченность именно крестьянского массового движения». Как ни выступал Ленин против анархизма Толстого, он все же торжественно приветствовал толстовское описание бюрократического полицейского государства и его отрицание частной поземельной собственности, хотя при этом отмежевался от отрицающего политику сопротивления, носящего чисто моральный характер. [206] Ленин В. И. Л. Н. Толстой // Там же. С. 20–21.

В конечном итоге взгляды Ленина вытекали из революционных социалистических убеждений. Владимира Ильича прежде всего интересовало, поймут ли рабочие литературу и искусство, будут ли читать и ходить в музеи. Ленин далеко не всегда безошибочно разбирался в людях, он мог «увлекаться» людьми лишь потому, что склонен был видеть в них воображаемые им качества «революционного пролетария». Он с определенной наивностью относился к пролетариям до тех пор, пока его партия не пришла к власти. Так он относился к рабочему Р. В. Малиновскому, «сделав» из него члена ЦК и депутата Государственной Думы, в то время как Малиновский на самом деле был одним из лучших агентов царского охранного отделения. Конечно, Ленину пришлось разочароваться не во всех «личных» отношениях. Именно в 1910-е гг. сложилась одна из важнейших в его жизни связей с уже упомянутой выше Инессой Арманд, с которой он познакомился в 1909 г. [207] Сама И. Арманд в письме Ленину так описывала свои чувства в начале их знакомства: «Тебя я в то время боялась пуще огня. Хочется увидеть тебя, но лучше, кажется, умереть бы на месте, чем войти к тебе, а когда ты почему-либо заходил в комнату Н. К. (где в этот момент находилась Инесса — А. Л.), я сразу терялась и глупела. Всегда удивлялась и завидовала смелости других, которые прямо заходили к тебе, говорили с тобой. Только в Лонжюмо и затем следующую осень в связи с переводами и пр. я немного попривыкла к тебе. Я так любила не только слушать, но и смотреть на тебя, когда ты говорил. Во-первых, твое лицо так оживляется, и, во-вторых, удобно было смотреть, потому что ты в это время этого не замечал». См.: Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. С. 289. Надежда Константиновна так писала о знакомстве с Арманд в своих воспоминаниях: «В 1910 г. в Париж приехала из Брюсселя Инесса Арманд и сразу же стала одним из активных членов нашей Парижской группы. Вместе с Семашко и Бритманом (Казаковым) она вошла в президиум группы и повела обширную переписку с другими заграничными группами. Она жила с семьей, двумя девочками и сынишкой. Была горячей большевичкой и очень быстро около нее стала группироваться наша парижская публика». [208] Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 171–172.