Геннинг фон-Бассевич - Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича

С марта месяца адмиралтейству отдан был приказ государя снарядить в Кронслоте 100 галер, 28 военных кораблей и 14 фрегатов, снабдив их припасами на шесть месяцев. Он объявил, что сам примет начальство над этим флотом; но не возьмет себе того корабля, на котором до сих пор плавал, и который желает не подвергать более случайностям битв и волн, а сохранить, потому что был на нём в 1716 г., когда командовал четырьмя флотами разных наций [85] Это было, как уже упомянуто выше, в Копенгагене 16 августа 1716 года. . Он выбрал себе другой корабль с именем, означавшим счастливое для него предзнаменование, а именно корабль «Екатерину» названный им так за превосходство его постройки и за изящество украшений, с которыми ничто не могло сравниться, хотя всё было сделано в С.-Петербурге.

Все эти приготовления имели целью навести ужас на врагов герцога Голштинского в Стокгольме, где дебют графа Бассевича был очень не удачен. Ему дали знать стороною, что королева никогда не захочет дать аудиенции эмиссару герцога Карла Фридриха, что король в угоду ей также не согласится на это. Оба в то же время объявили, что им будет неприятно, если его станут посещать. Он вооружился терпением, чтоб не испортить совершенно дела и, умалчивая пока о главном предмете своего посольства, просил дать ему возможность выразить пред лицом престола: «что герцог признаёт права того, кто возведен на трон милостью королевы, его тетки, и что подчиняется постановлениям отечества, которое слишком дорого его сердцу, чтоб он мог решиться внести в него раздор». Многие шведы, тронутые такими словами, нашли жестоким поведение Сената и двора в отношении августейшего потомка древних королей; а многочисленные офицеры, возвратившиеся из русского плена, и при проходе через Москву, осыпанные щедротами Карла Фридриха (которые шли чрез руки графа Бассевича), считали за низость, если, в угоду неумолимой королеве, не окажут ему должного почтения. Скоро при помощи обедов, на которых царствовали изобилие и веселие, и на которые принимались все с распростертыми объятиями, Бассевич увидел свой дом постоянно наполненным гостями. Уверившись в значительном числе приверженцев, могущих противодействовать сторонникам двора, он нашел, что ему остается только запугать последних, и это удалось ему при содействии кронслотского вооружения. Шведский сейм настоятельно потребовал от короля: не упорствовать в отказе, за который будет порицать его вся Европа и который мог поставить королевство в неприятное положение. Тогда аудиенция наконец состоялась 8-го апреля, с большою торжественностью и пышностью. Граф Бассевич поздравил короля с восшествием на престол, уверяя, что герцог одобряет сделанное нациею в пользу его величества и просит его только помнить, что, нося корону Ваз, он должен заменить отца их единственному потомку, питающему к нему совершеннейшую сыновнюю привязанность. Король отвечал благосклонно, уверяя герцога в своей любви и в чувствах уважения к нему народа, который никогда не перестанет заботиться о его счастии. Когда примирение таким образом, по-видимому, совершилось, министр решился приступить к открытым переговорам. Вскоре он заявил сословиям требование о признании за герцогом титула королевского высочества, об обеспечении права его на наследование престола и об обещании ему содействия для возвращения герцогства Шлезвигского. Немного спустя, Бестужев предложил им наступательный и оборонительной союз своего государя и просил о признании за ним императорского титула.

Между тем как прения и интриги волновали Стокгольм, успехи русских генералов в Персии возбудили тревогу в диване. Там сильно занялись вопросом: может ли быть долее терпима опасная помощь, оказываемая Софи царем? Как ни отличался миролюбием великий визирь, но невыгоды, которые Порта могла понести от того, были так ясны, что он уже не дерзал противоречить тем, которые стояли за войну. Капиджи-паша, уполномоченный выразить неудовольствия его султанского величества, последовал за Петром Великим из Астрахани в Москву. Его приняли приветливо, но забавляли извинениями в роде того, что никак не думали, что Порта интересуется Миривейсом или ханом Дагестанским, что честь не позволяет отказаться от сделанных уже завоеваний, и что этими завоеваниями и ограничатся. Видя наконец в самом деле, что император 25 февраля оставил Москву и возвратился в Петербург, турок был некоторое время в полном убеждении, что русские не думают более о новых завоеваниях в Азии; но так как ему пришлось остаться в Москве до апреля в ожидании возвращения курьера, отправленного Кампредоном к де Бонаку, французскому посланнику в Константинополе, то от него не легко было скрыть приготовлений к такой же компании, как и предшествовавшая. Донесения его об них сильно встревожили султана. Области, как покоренные русским императором, так и те, на которые он, по общественному мнению, простирал еще свои виды, составляли некогда владения, отторгнутые от турецкой империи. Миривейс, как правоверный, обязывался возвратить их Порте, если она не откажет ему в своей дружбе; и она готова уже была заключить с ним союз и поднять знамя войны против России; но предложение Петра Великого войти в соглашение с нею при посредничестве французского посланника, успокоило ее. Франции хотелось предупредить разрыв между Россиею и Портою, потому что в Вене поговаривали о соединении с петербургским двором против общего врага христианства, и по слабости турецкого правительства, могли быть сделаны приобретения от Турции, которые в делах Европы, дали бы перевес Австрийскому дому. Г. де Бонак приступил к переговорам. Он объявляет известия о неприязненных действиях России ложными слухами, потом удивляется, когда они оказываются верными, посылает по этому случаю жалобы в Петербург и ждет на них ответа, а между тем войска завоевателя выигрывают время и подвигаются вперед, покоряют Гилян, а наконец 28-го июля берут Баку, город в высшей степени важный по своему порту на Каспийском море и по нахождению в его окрестностях петролея [86] Нефти. , много лучшего в сравнении с тем, который добывается в Италии. Это драгоценное масло вытекает там из скал с шумом, подобным тому, какой бывает от кипящей воды, и сбыт его производится на значительные суммы. Взятие этого города было конечной целью Петра Великого. Он приказал продолжать военные действия только для того, чтоб не подать повода думать, будто он покидает Софи, стесненное положение которого было выставлено им, как повод к войне.

Бестужеву и Бассевичу было гораздо труднее справляться с шведским сеймом, чем маркизу де Бонаку забавлять диван. Согласие на признание за герцогом Голштинским титула королевского высочества последовало через шесть недель после аудиенции его посланника у короля, и лишь тогда шведский посланник в Петербурге сделал свой первый, очень почтительный визит герцогу, которого до того времени не решался посещать. Чтоб еще более придать веса помощи России, оказываемой этому принцу в его притязаниях на наследование престола, граф Бассевич настаивал, чтоб император обручил с ним царевну Анну Петровну. Монарх отвечал: что по законам шведским предполагаемый наследник престола не может вступить в брак иначе, как с согласия сословий, что следовательно нужно получить его, и что если царевна не покажет расположения к герцогу, то он, как нежный отец, никогда не потребует от неё повиновения, не будучи наперед уверенным, что она захочет удовлетвориться славою, в ущерб сердечной склонности.