Александр Солженицын - Ленин в Цюрихе. — Париж: Ymca Press. 1975

План был: собрать под единое руководство все возможности, все силы и все средства, вести из единого штаба — действия центральных держав, русских рево­люционеров и окраинных народностей. (Он знал этого быка — но и обух достойный готовил ему.) Никаких разрозненных частных импровизаций. План убеждал настойчиво, что никакая германская победа не окон­чательна без революции в России: неразрезанная Рос­сия останется неугасающей постоянной угрозой. Но и никакая отдельная сила не может разрушить рус­скую крепость, а только единонаправленный их союз: совместный взрыв революции социальной и революции национальной при германской денежной и материаль­ной поддержке. Опыт революции 1905 года (уж автор- то знал её! и в глазах имперского правительства гаран­тией солидности советчика то и было, что он — не приблудный коммерсант, но Отец Первой Революции) позволяет видеть, что все симптомы повторяются, все данные для революции сохранились и даже, в усло­виях мировой войны, она потечёт еще быстрей, но если умело её толкнуть, воздействием извне ускорить катастрофу. Центрами социального восстания будут подготовлены Путиловский, Обуховский и Бал­тийский заводы в Петербурге и кораблестроение в Николаеве (на юге России у автора особо прочные связи). Назначается дата, уже есть такая наболевшая в России: годовщина Кровавого Воскресенья, сперва только — для однодневной забастовки в память по­гибших, для одноразовой уличной манифестации — 8-часовой рабочий день, демократическая республика, но когда будут разгонять, то оказать сопротивление, прольётся хотя бы малая кровь — и огонь побежит, побежит по всем бикфордовым шнурам! Однодневные стачки сливаются во всеобщую забастовку „за свободу и мир!" Листовки на главных заводах — и к тому времени уже подготовленное оружие в Петербурге и в Москве! В 24 часа будет приведено в действие сто тысяч человек! К забастовке тотчас присоединяются железнодорожники (подготовлены будут и они), оста­навливается всякое движение на линиях Петербург-

Москва, Петербург-Варшава, Москва-Варшава и на юго­западных. Для всеобщности и дружности взрывают­ся некоторые мосты, как бывало в 905-м. В нескольких местах взорвать мосты и на сибирской магистрали, для чего послать туда экспедицию из опытных агентов. О Сибири отдельная часть плана: дислоцированные там войска чрезвычайно слабы, города под влиянием ссыльных настроены революционно. Это облегчает ус­тройство диверсий, а когда уже беспорядки начнутся — произвести массовое перемещение ссыльных в Пе­тербург, чтобы впрыснуть в столицу тысячи действен­ных агитаторов, успеть захватить пропагандой мил­лионы русских рекрутов. Пропаганда будет вестись и всей левой прессой в России и поддержится потоком пораженческих эмигрантских листовок (их печатанье нетрудно развернуть например в Швейцарии). Будет полезна всякая публикация, которая ослабляет волю к сопротивлению у русских и указывает на социаль­ную революцию как выход из войны. Остриё пропа­ганды будет направлено в действующую армию. (Рисо­валось и восстание в Черноморском флоте. Проезжая Болгарию, уже Парвус завязал связи с одесскими моряками. Он сильно подозревал всегда, что „Потём­кина" сделали японцы.) Опытные агенты посылаются также и — поджечь нефтяные промыслы в Баку, что не представляет трудности при их слабой охране. Ди­намика социальной революции должна быть усилена и финансово: с немецких самолётов разбрасывать рус­скому населению фальшивые рубли, одновременно — пустить в международное обращение, в Петербург и в Москву — банкноты с одними и теми же номерами и сериями — подорвать международный курс рубля и создать панику в столицах.

Со всеми их Клаузевицами, Мольтке-старшим и Мольтке-младшим, со всей их самоуверенной страте­гией и надменной чёткостью штабов — никогда не вырастали узкие прусские лбы до такого размаха! до такого замысла!!!

Никогда не имела Германия такого советчика по России, по всем слабостям её. (Настолько никогда не имела, что даже и теперь оценить не могла.)

И это же — далеко не всё! Одновременно нач­нётся революция национальная. Главный рычаг — украинское движение, без украинской под­поры быстро опрокинется русское здание на бок. Украинское движение перебросится дальше на кубан­ских казаков, а может заколеблются и донские. Есте­ственно сотрудничество и с наиболее созревшими, поч­ти уже свободными финнами: легко посылать им ору­жие, а через них — в Россию. Польша — всегда за пять минут до антирусского восстания и только ждёт сигнала. Между восставшими Польшей и Финляндией всколыхнётся и Прибалтийский край. (По другому варианту предусмотрел Парвус, что остзейские губер­нии охотно присоединяются к Германии.) Национа­листы Грузии и Армении — уже и сегодня в реальном и денежном сотрудничестве с правительствами Цен­тральных держав. Кавказ — раздроблен и возбудить его будет трудней, но посредством Турции, через му­сульманскую агитацию, подымем его на газават, свя­щенную войну. И в том окружении вряд ли терские казаки захотят класть головы за царя, а не отделиться тоже.

И централизованная Россия — рухнет навсегда! Внутренняя борьба сотрясёт Россию до основания! Крестьяне станут силой отбирать землю у помещиков! Солдаты толпами побегут из окопов обеспечивать свою часть в земельном разделе. (Восстанут против офице­ров, перестреляют генералов! — но эту часть перспе­ктивы прикрыть, она может вызвать у пруссаков не­приятные предчувствия.)

Однако (захватывая дыхание) — и это не всё! и это — не всё! Сотрясши Россию разрушительной про­пагандой изнутри — обложить её и извне враж­дебностью мировой прессы! Антицаристскую кампанию поднимут социалистические газеты разных стран — однако, захватывая слева направо, эта травля увлечёт затем и либеральную, то есть подавляющую прессу всего мира. Газетный крестовый поход на царя! И особенно важно при этом — захватить общественное мнение Соединённых Штатов. А разоблачением цариз­ма будет одновременно демаскирована и подорвана вся Антанта!

Вот что предложил Парвус Германии: вместо без­надёжной пехотно-артиллерийской мясорубки — од­ним только впрыскиванием денег, без немецких жертв — в несколько месяцев из Антанты вырывался много­люднейший член её! Еще бы не схватилось германское правительство за эту программу!

Да в этом Парвус не сомневался. Он тревожился, как примут её другие в Берлине: социалисты. Как примет его проект мачеха-партия, которой идеи его и всегда были слишком глубоки, чтобы применить их для массовой агитации, слишком залётны вперёд, что­бы казаться реальными даже вождям; партия, где ко­лотился он 19 лет, рассыпая идеи — и не получил никогда ни единого партийного поста, ни на одном съезде не имел права голосовать. Короткое время он был в ней героем — вернувшись из Сибири, и все зачи­тывались его мемуарами „В русской Бастилии". Затем измазался он в несчастном горьковском деле, и тайная партийная комиссия обрекла его на изгнание — и пятно не отмылось даже теперь, 5-летней отлучкой. Но главное — необъяснимое легендарное, в один год, обогащение, которого по ограниченности не могут простить люди, а соци — особенно. (Странная психо­логия: будь это же богатство наследственным — ни­кто б и не укорил никогда.) За одно богатство должны были его возненавидеть и отвергнуть — но нашли для возмущения более благородный повод: он стал пособ­ником империалистов! Уж конечно там Клара и Либ- кнехт, но — Роза! когда-то близкая женщина (впро­чем, и в близости стыдилась — его наружности? — всегда скрывала связь) — и Роза показала ему на дверь. Бебель за это время умер, Каутский и Берн­штейн — отъединились, слабели, новое же самодо­вольное руководство искало слабостей в позиции пе­рекатного социалиста: а как поведёт себя пруссачес- кое правительство после победы? а почему оно от рус­ской революции смягчится и подобреет к социализму? а не накроет оно заодно и демократию Англии и Фран­ции?..