Михаил Погодин - Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи, героя Эйлау и Бородина и безжалостного покорителя Кавказа

Люди, отягченные ношею, не могли быстро преследовать, и авангард послан был спустя некоторое время. Впрочем, трудно было бы догнать персиян, ибо они никакого движения не производят с таким искусством, как бегство, и в шестой день были уже они на той стороне Аракса.

В оставленном лагере найдена большая добыча, в большом количестве брошены военные запасы. Одна известная трусость Аббас-Мирзы совершить столь быстрое бегство! Крепость Шуша осталась свободною, и в Карабахской провинции не было ни одного неприятеля!

Я не приказал генерал-адъютанту Паскевичу переходить за Араке, ибо потеря Аббас-Мирзы была незначительна, он все силы имел вместе, ибо для переправы чрез Араке должны они были собраться непременно. В Карадаге находился шах с войсками, которые, подкрепив его, имели бы против нас большие выгоды, действуя в земле гористой, куда не могли мы провезть артиллерию. Неприятель имел продовольствие из Тавриза, мы не могли находить оное в земле скудной, которой средства недостаточны были для пропитания собственных жителей и присутствием войск еще более истощены. Подвозить оное было бы затруднительно, или бы надлежало сопровождать транспорты большими конвоями, ослабляя тем войска. Неприятель, имея многочисленную конницу, излишнюю по гористому местоположению Карабахского ханства, мог употребить ее в тылу наших войск и обратить ее на истребление наших запасов. По сим причинам войска остановлены в Карабахской провинции, наблюдая переправы чрез Араке. Аббас-Мирза расположился неподалеку, на той стороне оного.

Генерал-майор Давыдов дал знать, что он атаковал стоявшие против него персидские войска под командою Гассан-хана, брата сардара Эриванского. Неприятель хотя в превосходных был силах, но сопротивлялся непродолжительное время и был опрокинут, рассеян и преследован в персидских пределах два перехода. Генерал-майор Давыдов был уже недалеко от армянского Эчмиадзинского монастыря. Потеря неприятеля, по быстроте бегства, не была чувствительною, но со стороны нашей большие успехи не произвели бы большого ужаса, ибо сардар Эриванский заперся в Эривани и даже ворота крепости приказал засыпать землею. Неприятель избегал употреблять свою пехоту, ибо, без всякого сомнения, сделалась бы она жертвою.

Октябрь. (Невозможность переправы чрез Куру заставила Ермолова воротиться в Тифлис. – М. П.)

4. Я пошел в мусульманские провинции, дабы, прекратив возмущения их, восстановить прежний порядок, тем более необходимый, что в оных учреждались запасы продовольствия для наступательных против персиян действий. Счастливый оборот дел наших водворил спокойствие в Грузии, и я мог беспрепятственно отлучиться из оной.

16. Переправа чрез Алазань. Пехота переходила вброд; патронные сумы на головах. В первый раз испытала сие гвардия, и удачно!

(Шекинский хан бежал ночью; он успел сделать множество мерзостей и разорений. – М. П.)

(Персияне оставили Кубу. – М. П.)

(Поведение чарцев было подозрительно. – М. П.)

24. Перехвачены некоторые шекинцы, посыпанные к Аббас-Мирзе. Ответы его хану наполнены пышных обещаний!

(Мустафа-хан бежал из Ширвани. – М. П.)

31. Флигель-адъютант полковник князь Долгорукий отправлен в Карабах для объяснений по разным предметам с генерал-адъютантом Паскевичем, который думал, что я не позволял ему идти за Араке, дабы отнять у него славу.

5 ноября. Старая Шамаха. Множество опустошений произведено персиянами, которых до 1000 человек находилось при Мустафа-хане.

(Баку покинут осаждавшим ханом. – М. П. )

(В Кубинской провинции восстановлен порядок и всюду спокойно. – М. П. )

В сопровождении 200 донских казаков отправился я в Баку.

15. Там от генерал-майора Краббе узнал я в подробности обо всех обстоятельствах мятежа в здешней стране и, к удовольствию, удостоверился, что правительство имеет людей, непоколебимых в приверженности к нему, и таковых немало даже между беками… Сделал распоряжение, дабы продовольствие и военные снаряды, доставляемые из Астрахани, были отправляемы поспешно.

1 декабря. Я узнал в подробности об экспедиции генерал-адъютанта Паскевича за Араке, где он никого не видал, ничего не сделал и прошел весьма небольшое расстояние. (Прибыла из России 20-я пехотная дивизия. Чарцы покорились; в наказание за возмущения у них были поселены войска этой дивизии. – М. П.)

26. Тифлис. Я нашел возвратившегося из Карабаха генерала Паскевича. При первом свидании с ним нетрудно мне было заметить его неудовольствия на меня, которые тем более умножались, что он почитал себя вправе требовать, чтоб я сообщал ему о моих намерениях, о моих предприятиях, на что отвечал я ему, что не имею нужды в его советах; что знаю один случай, в котором требуется рассуждение подчиненных, и тогда мнение не только офицера в его высоком чине, но даже в несравненно меньшем приемлется с уважением; но таковые случаи редки, и я еще не нахожусь в подобном.

Все получаемые мною повеления препровождались ему в копии из Петербурга, и он всегда желал знать мои отзывы на оные. Я не имел нужды сообщать ему о том, и полезно было некоторые хранить в тайне. Он в одно время предложил мне, чтоб объяснил я ему план предполагаемой мною кампании, уверяя, что государю императору приятно будет знать мнение о том каждого из нас. Я отвечал, что представлю мое предположение и что он может сделать то же со своей стороны, из чего государь не менее усмотрит понятие наше о деле. Возражения сии умножали его злобу на меня, и я разумел, сколько она может быть мне вредною при особенной доверенности, при отличном благоволении к нему государя. К тому же знал я, сколь часты были донесения его в собственные руки.

Я занимался приготовлениями, дабы сколько возможно ранее весною начать кампанию. Беспрерывные дела и заботы не оставляли мне достаточного времени на отдохновение, и вся деятельность моя вполне была напряженная. Предположения мои насчет военных действий, хотя они опровергали план, начертанный в Петербурге, были, однако же, утверждены. Не оставлены без внимания замечания мои в рассуждении новых границ при заключении мира, невзирая, что они не согласовались с предположениями, составленными в Петербурге.

Прибыл генерал-адъютант Бенкендорф 2-й, назначенный по высочайшему повелению командовать при войсках всею кавалерией.

20 февраля 1827. Приехал начальник главного штаба его императорского величества генерал-адъютант барон Дибич. От меня требовались все сведения о приготовлениях к войне. Нередко в виде рассуждений поставлялись мне на вид такие вещи, о которых я по крайней мере разбирался не хуже самого наставника. Нередко я должен был заключать, что во мне не предполагалось даже посредственных сведений о военном ремесле.