Михаил Погодин - Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи, героя Эйлау и Бородина и безжалостного покорителя Кавказа

В двух верстах от Либштадта возвышенности, которые должны мы были проходить, открыли нас неприятелю, и тотчас по городской стене и в воротах начала пехота приготовляться к обороне, но приметно было, что она не в большом количестве. Егеря наши, заняв прилежащее к городу кладбище, вошли в перестрелку, а между тем приспела и линейная пехота, расположилась против ворот, от которых продолжалась главная улица. Полковник Юрковский с двумя эскадронами Елисаветградского гусарского полка ворвался в город с боковой стороны оного, и в то же время пехота ударила в штыки. Неприятель приведен в замешательство и, столпясь в тесных и кривых улицах, потерпел большой урон, а те, кои бежали из города, ожидаемы были казаками храброго подполковника Сысоева, который стремительно их преследовал. Из пушек наших не сделано ни одного выстрела. В плен досталось нам 22 штаб– и обер-офицера и более 300 человек. Гусарский красный полк, неизвестно почему называемый просто парижским, почти употреблен (истреблен?) при сем случае. Оставивши в городе небольшой кавалерийский пост, генерал Марков возвратил полки в селение Эльдиттен, где утомленным войскам готова была пища и покойный ночлег. Мы в сии сутки в походе и действии были 16 часов.

По диспозиции из главной квартиры 13 января авангарду назначен ночлег в городке Морунген, и мы выступили с рассветом. Впереди, с Елисаветградским гусарским и двумя донскими полками, полковник Юрковский, прогоняя перед собою неприятельские пикеты, только лишь взошел на хребет небольших возвышенностей, у подошвы коих оканчивается пространная равнина, в которой лежит Морунген, увидел он устроенного в боевой порядок неприятеля довольно сильного. Полковник Юрковский имел неосторожность спуститься в равнину, и неприятель встретил его своею кавалерией. Прибыл, ускоривши движение, авангард, и нашел, что, теснимый превосходною кавалерией, отступает он к одной мызе, в которой прямая улица могла быть обстреливаема неприятельскою артиллерией. Немедленно привел я свою конную роту, и, превосходством огня и преимуществом возвышенного местоположения отогнав батарею, доставил я нашей коннице удобное отступление. Ей приказано было расположиться позади войск.

…Увидели мы на расстоянии двух пушечных выстрелов, по дороге от местечка Голланд (единственной, по которой должны мы отступить), выходящую из леса пехоту. Против правого фланга нашего, устроясь в боевой порядок, прикрытая кавалерией, начала она подвигаться вперед. Схваченные фланкеры показали, что прибывшие войска составляли корпус маршала Бернадота, им лично предводимый. За час до сего могли мы отойти безопасно, пропусти время, едва можно было надеяться спастись хотя бы и с большим уроном. Открытые отовсюду, не могли мы обмануть неприятеля насчет сил наших и заставить его действовать с осторожностью. При первом взгляде мог он видеть, что мы не в состоянии были противиться силам его, по крайней мере втрое превосходным… Неприятель под сильным огнем своих батарей теснил остальную (за отбытием нескольких батальонов с генералом Марковым) часть авангарда, и мы отступали шаг за шагом. Артиллерия наша не делала других выстрелов, кроме картечных. Уже было очень темно, когда вошли мы в лес, и тогда неприятель прекратил преследование, вероятно в надежде иметь нас на другой день в своих руках. По отбытии генерала Маркова не оставалось другого генерала, и потому полковники Турчанинов (Павел Петрович), Вуич и я явились в команду старшего полковника Юрковского. Первое старание наше было отыскать дорогу, и я не менее других заботился о том, дабы не иметь стыда потерять более двадцати орудий артиллерии, но, встречая по лесу или глубокие снега или не замерзшие болота, мы не находили средства выйти. Командир Конного полка, храбрый Сысоев, отыскал место, по которому артиллерия могла удобно достигнуть большой дороги, но необходимо надлежало проходить весьма близко от неприятельского бивуака при селении Георгенталь. Конечно, средство сие спасти артиллерию было сомнительно, но так как не было другого, то решились мы испытать его. В следовании мимо бивуака французы произвели по нас ружейный огонь и мы имели несколько раненых людей, но далее мы шли в совершенной безопасности. Вскоре возвратились мы в Либштадт.

В Либштадте, в доме амтмана [19]нашли мы генерал-майора Маркова, покойно спящего после хорошего ужина [20], и с ним нескольких спутников, которые все съели, ничего нам не оставляя, как будто мы не должны возвратиться. В утешение голодному осталось любоваться пригожим станом и прелестными глазами жены амтмана, но как я был герой, совершивший ретираду, то и не был я удостоен взгляда, который, как мне сказали, мог принадлежать победителю и с самим сердцем. Побежденные не налагают контрибуции. Генерал Марков, как человек весьма ловкий, не показал удивления, видя нас возвратившихся, как будто мы только что исполнили его распоряжения. Мы заплатили ему столько же малым удивлением, когда чрез час времени приехал генерал-лейтенант князь Багратион и принял от него начальство над авангардом.

…Мы ночевали в Морунгене, из которого незадолго вышли последние войска неприятеля.

Выступив перед рассветом 15-го числа, около селения Зонненвальд догнали неприятеля, но он не держался, разменявшись со мною несколькими пушечными выстрелами.

Дошли мы до города Дейч-Эйлау.

Авангард расположился на квартирах… Армия вся следовала за авангардом по одной дороге.

Командующий передовыми постами полковник Юрковский препроводил князю Багратиону перехваченного курьера от Наполеона к маршалу Бернадоту, с повелением прекратить отступление, которое до сего времени нужно было для того, чтоб армию нашу отвлечь за собою по направлению на Грауденц, а что между тем Наполеон соберет всю армию у местечка Адленштейн, 2-го числа февраля нового стиля, и со всеми силами нападет на растянутую нашу армию.

Особенное счастье дало нам в руки сего курьера…

Князь Багратион отправил бумаги к главнокомандующему и… разделил авангард для скорейшего движения на две колонны, из коих другая, в команде генерала Маркова, пошла чрез Остероде. В сей последней находился я с большею частью артиллерии.

Утро 22 января (2 февр. н. ст.) открыло нам сильную неприятельскую армию, и наша стояла напротив, готовая к бою.

Неприятель поражен был внезапным сим явлением… Он не решился атаковать нас, а главнокомандующий, имея нужду сблизиться со своими магазинами, дал армии приказание отступить, и она, с наставшим вечером, двинулась по направлению на местечко Ландсберг.

24– го числа января, с самого утра, догнал нас неприятель, и в таких силах, что с трудом можно было удержать некоторый порядок при отступлении. При селении Вольфсдорф неприятель стремительно напал на нашу позицию… Артиллерия во весь день была в ужасном огне, и, если бы перебитых лошадей не заменяли гусары отнятыми у неприятеля, я должен бы был потерять несколько орудий. Конную мою роту, как наиболее подвижную, употреблял я наиболее. Нельзя было обойтись без ее содействия в лесу и даже ночью, и она направляла выстрелы свои или на крик неприятеля, или на звук его барабана. Войска ею были чрезвычайно довольны, и князь Багратион отозвался с особенною похвалой. Урон наш во весь день был весьма значителен и, по крайней мере, равен неприятельскому. Против нас дрался корпус маршала Даву…