Иван Спатарель - Против черного барона

Встретившись с Коровиным, Павлов, вопреки мнению некоторых больших начальников, поддержал его главную мысль. Они расходились лишь в одном: Иван Ульянович хотел все отряды объединить в одну авиагруппу, способную наносить массированные удары по врагу. Коровин же настаивал на создании двух авиагрупп, действующих на основных оперативно-тактических направлениях: Центральной (на направлении Александровск — Мелитополь — Чонгар) и Правобережной (Берислав — Каховка — Перекоп).

Иван Ульянович Павлов считал, что основной задачей единой, укрупненной авиагруппы должна быть борьба с вражеской кавалерией. Ведь после разгрома корпуса Жлобы Врангель получил большое превосходство в коннице. Именно с ее помощью он старался прорваться на север. Наша только что сформированная Окой Ивановичем Городовиковым 2-я Конная армия действовала бы в предстоящих боях намного эффективнее, если бы имела постоянную и мощную поддержку с воздуха.

Идея Ивана Ульяновича Павлова о направленности массированных налетов оказалась очень важной и своевременной. Но в вопросе, сколько групп создавать, одну или две, прав был, конечно, Коровин.

20 июля 1920 года в докладной записке за № 1210 Павлов сообщил свои выводы члену Реввоенсовета Юго-Западного фронта Р. И. Берзину. Но тот выслушал и Коровина, прежде чем доложить свое мнение командующему.

Революционный военный совет Юго-Западного фронта принял такое решение: оказать всемерную помощь усилению авиации фронта, создать Центральную авиагруппу и передать ее в распоряжение 13-й армии.

Иван Ульянович не из тех, кто любит доложить «по начальству» и ждать в стороне, что из этого получится. Он загорелся и сам возглавил создающуюся авиагруппу. Вместе с командующим авиацией 13-й армии Коровиным сразу же приступил к ее формированию.

Одновременно было решено не только сохранить, но и укрепить нашу Правобережную авиагруппу. Правда, Павлов, человек очень горячий, увлекшись «антикавалерийской» идеей, все еще надеялся повернуть дело по-своему.

Обо всех этих планах высшего начальства я не знал, когда впервые встретился с Иваном Ульяновичем. В последних числах июля он прилетел к нам на новеньком английском истребителе «эсифайф». Мы поначалу приняли его за беляка, поскольку таких хороших машин у нас никогда не было.

Из кабины вылез подтянутый худощавый летчик в темном отглаженном френче. На груди у него был орден Красного Знамени. Окинув взглядом встречающих, он шагнул ко мне и протянул руку:

— Товарищ Спатарель?

— Да.

— Здравствуйте. Я — Павлов…

— Иван Ульянович? — не сдержал я удивления. — Слышал о вас… под Казанью и позже…

— Я тоже, Иван Константинович, слышал о вас. Еще в семнадцатом… Теперь вот прилетел к вам для очень серьезного разговора.

Помощник начальника авиации фронта поздоровался с каждым летчиком. Конечно же, он заметил, с каким уважением встретили его наши ребята.

Мне показалось, что Павлов чем-то обеспокоен, и я предложил ему пройти в штаб или ко мне домой. Но он, взглянув на часы, отказался:

— Мне через час улетать. Давайте где-нибудь здесь присядем и потолкуем…

Говорил Павлов быстро, но четко, ясно. Рассказал о своем плане, о поддержке члена Реввоенсовета.

— Я предлагаю свести летчиков в одну большую авиагруппу, — разъяснял он. — Собрать в Синельникове как можно больше самолетов и по заданиям командарма массированными налетами громить конницу Врангеля… А вы, Иван Константинович, понимаете мою цель? — спросил он. — Наши ответные удары будут возмездием Врангелю за крупные потери кавкорпуса товарища Жлобы.

— Неплохо! — ответил я.

— Тогда, — оживившись, подхватил Павлов, — предлагаю вам с лучшими летчиками на лучших машинах лётом прибыть в Синельниково и с первого августа включиться в действия Центральной авиагруппы… Вы и Феликс Ингаунис станете моими помощниками. Ведь группа фактически объединит всю авиацию фронта.

Его серые с голубизной глаза смотрели на меня выжидающе.

— Иван Ульянович, это дело уже решенное? Вы объявляете приказ?

— Да нет же! — подвижное, выразительное его лицо помрачнело. Я же сказал, предлагаю… А приказ будет подписан сегодня же. — Павлов быстро вынул из кармана френча листок плотной бумаги. — Вот познакомьтесь…

Я развернул сложенный вдвое листок. Это был мандат, подписанный командующим Егоровым и членом РВС Берзиным. Документ требовал: начальникам, командирам, комиссарам всех соединений и частей фронта оказать помощь и содействие, которые понадобятся Павлову для организации боевой работы авиагруппы…

— Если вы согласны, я сейчас же лечу в штаб фронта, — сказал Павлов. — И сегодня же приказ будет подписан.

— Извините, Иван Ульянович, ваше предложение весьма серьезно. Поэтому прошу разъяснить: может ли остаться без авиасредств важнейшее правобережное направление? И еще — согласован ли ваш план с моим непосредственным авиационным начальником Коровиным?

Павлов строго взглянул на меня и ответил:

— Поймите, во-первых, самое важное сейчас — александровское направление. Здесь противник ввел в бой всю свою конницу. Под Бериславом будет достаточно оставить небольшой авиационный заслон. Во-вторых, мнение Коровина для меня не обязательно! Я утверждаю, что надо собрать воедино все боеспособные машины. И такая авиагруппа должна действовать по заданию фронта. Распылять нашу авиацию смысла нет…

И, помолчав, добавил:

— Не для себя стараюсь, поймите. Врангеля побыстрее разгромить надо.

— Понимаю.

— Значит, согласны лететь к нам?

— Без прямого приказа — нет. И должен прямо сказать, Иван Ульянович: я в принципе не согласен с оголением Правобережной группы войск.

— Ясно! — Павлов встал. — Извините за беспокойство, товарищ Спатарель…

— Иван Ульянович! — возразил я. — Какие тут могут быть извинения? Ведь я тоже не о себе думаю. Речь идет о деле. И если наши мнения не сошлись, что же нам — врагами теперь стать?

Павлов сдержанно улыбнулся:

— А вы, пожалуй, правы. Будем считать, что этого разговора у нас вообще не было…

Попрощавшись со всеми, Иван Ульянович улетел. Прошел день, другой. Приказа о включении нас в Центральную авиагруппу так и не последовало.

Мне было неловко и неприятно. Первая встреча — и так закончилась! Но холодок, повеявший от Павлова при расставании, не уменьшил моего уважения к этому человеку. В моем сознании Иван Ульянович остался настоящим коммунистом, умелым и храбрым воздушным бойцом, славным героем гражданской войны. Он был трижды удостоен высшей награды того времени — ордена Красного Знамени.

Генерал Ткачев готовил своих летчиков к боям почти два месяца. Центральная авиагруппа Павлова вынуждена была вступить в бой через семь дней после начала формирования.