Юрий Щеглов - Еврейский камень, или собачья жизнь Эренбурга

Лапин стоял на обочине дороги. Хацревина, вероятно, еще не настиг припадок. Осипову удалось уйти из окружения. Лапин и Хацревин остались. Хацревин идти не мог. Я спросил Осипова прямо:

— Что с ними сталось?

Он ответил:

— Никто не знает. Но в плен, очевидно, живыми не дались. Или покончили с собой, или их расстреляли из ручных пулеметов. Немцы тогда тысячами косили, чтобы не возиться. А может быть, раздавили танками. Такая манера у них была. Ясно, что погибли мученической смертью. Если бы немцы захватили Лапина и по какой-нибудь бумаженции или фото установили, что он зять Эренбурга, то живьем бы с него шкуру содрали. Имя Ильи Григорьевича уже успело прогреметь. Во всяком случае, в какой-нибудь листовке обязательно бы похвалились: мол, близкий родственник Эренбурга в наших руках. А так — ни слуху ни духу.

Слова Осипова звучали логично и убедительно — не так, как его произведения о нефтяниках и геологах.

Я содрогнулся. Так или иначе Лапин и Хацревин исчезли где-то в мясорубке под Борисполем, и гибель их была, по всей вероятности, трагической. Вот минуло сколько лет, а не уходят они у меня из памяти, с каждым годом становясь все роднее.

Отношение в ФРГ к собственным военным преступникам сейчас никто не обсуждает. Пишущие об Эренбурге неодобрительно не касаются, естественно, этой стороны дела. Симпатики Эренбурга стыдливо помалкивают, боясь, что их заклеймят как людей недостаточно критичных к прошлому коммунистического режима и его внешней политике. Никто не желает подвергнуться шельмованию, хотя ненавистникам Эренбурга в принципе наплевать, что о них пишут и говорят. Между тем Эренбург учитывал исторический опыт отношений с Германией. Статистика освобождений зачинщиков войны производила удручающее впечатление. Вот еще несколько фактов, и сейчас вызывающих протест. Известный в вермахте военачальник генерал артиллерии Вальтер Варлимонт, получивший пожизненное заключение из рук заокеанской Фемиды, в 1957 году вышел на свободу.

Чего стоил его приговор, если его кассировали столь скоро?

Осужденный на шесть с половиной лет тюрьмы в 1949 году СС-обергруппенфюрер Пауль Вегенер в мае 1951 года возвратился к частной жизни.

Такие прискорбные факты отступничества от первоначальных юридических решений были прекрасно известны всем, кто читал иностранную прессу и регулярно бывал за границей. Разве не знал Эренбург, что генерал-полковник Вальтер Вейсс, награжденный Рыцарским крестом с дубовыми ветвями и воевавший на Украине и в Белоруссии, освободился из лагеря для военнопленных в 1948 году? Он избежал разбора своего дела в суде, хотя то, что происходило на оккупированных территориях, где находились войска Вейсса, также не составляло тайны.

Возвратившихся из лагерей и тюрем военных преступников общественность ФРГ встречала отнюдь не суровым молчанием. Они получали работу, пенсии, соответствующие званиям, а кое-где их чествовали как героев. Союзные оккупационные власти смотрели на все эти штучки сквозь пальцы, и было бы неправильно списывать такого рода действия на обстановку начавшейся «холодной войны». Юридическая составляющая должна была действовать безотказно.

Особенно демонстративна судьба неказистого генерал-фельдмаршала Максимилиана фон унд цу Вейхса ан дем Клона, принадлежавшего к родовитой аристократической фамилии. Он практиковал безжалостные казни заложников, свирепствуя на Балканах, и принадлежал к тем немногим, правда высшим, гитлеровским командирам, избежавшим суда за военные преступления. Он располагал медицинским свидетельством о тяжелом заболевании, но вместе с тем прожил до 74 лет. Возвратился к частной жизни в 1947 году. Другой военачальник фюрера — генерал пехоты Отто Веллер — в 1948 году получил восьмилетний срок, но через три года очутился вне тюремных стен. Совершенно уникальна судьба генерала танковых войск Вальтера Венка. До последних критических апрельских дней этот лояльный к фашизму и нацизму командир оборонял Гитлера, не считаясь с безнадежностью положения и бессмысленно бросая обреченных солдат в бой. Совершив бросок на Запад, он сдался американцам. А еще несколько дней назад Гитлер истошно орал: «Где Венк? Где мой (!) Венк?», желая продлить безумные дни за счет германской крови, в чем Венк до поры до времени способствовал — пока речь не зашла о собственной крови!

Верного солдата фюрера никто и никогда не привлекал к суду. После скорого освобождения «мой» Венк служил в коммерческой фирме на высоких и прекрасно оплачиваемых должностях.

Германия быстро воспряла отчасти за счет выпущенных на свободу и избежавших возмездия нацистов, военных, промышленников, аграриев, использовавших рабский труд, ученых и врачей, как проводивших эксперименты на людях, так и оказывавших лечебную помощь солдатам, в том числе и войск СС, прикрываясь клятвой Гиппократа. Врачи возвращали их в строй, а эсэсовцы и солдаты айнзацгрупп продолжали убивать ни в чем не повинных детей, женщин и стариков. У нас об этом предпочитают молчать, а на Западе — и подавно. Но Эренбург молчать не желал. Его не мог обмануть процесс так называемой денацификации.

Наиболее одиозных выродков покарали. Среди них, например, СС-штурмбаннфюрера Дитера Вислицени, которого по приговору суда повесили. Он был известен как ярый нацист, уничтожавший евреев и палачествовавший в Венгрии и Чехословакии. Зато вполне благопристойному внешне генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну союзнический суд определил наказание в 18 лет лишения свободы. Вскоре срок сократили да 12 лет, а в 1952 году вообще отпустили «по состоянию здоровья». Между тем этот «больной» прожил долгую и счастливую жизнь и отправился на тот свет в возрасте 86 лет. Не советский трибунал определил Манштейну почти два десятка лет заключения, не советский трибунал скосил первый срок — до умеренного — 12-летнего и не советский трибунал выпустил. А ведь Манштейн разрушил Севастополь, пытался, не считаясь с потерями, спасти преступную 6-ю полевую армию, захватившую и разбившую вдребезги Сталинград и едва не форсировавшую водную преграду — Волгу — на пути к последней границе Европы. Манштейн отдавал антиеврейские приказы, то есть участвовал в геноциде. Запад продемонстрировал, как политика верховодит юстицией и до какой степени можно низвести справедливости

Рассказывать, какое все это производило впечатление в России или, допустим, в Израиле, излишне. Иной вопрос — обсуждение изложенных фактов. Если политика просто раздробила юстицию и показала всю ее незащищенность, то общественное мнение на Западе и Востоке просто расплющили, как кусок теста. Сталинщина использовала выверты союзнической юстиции для разжигания «холодной войны» и поддержания напряженности в Европе, а также для удержания стран народной демократии в социалистическом лагере, а страны ненародной демократии усиливали иногда и справедливую антитоталитарную агитацию, прибегая к услугам среднего звена, привлекавшихся и не привлекавшихся к суду военно-административных кадров, уплотняя за их счет собственные тылы и стараясь сохранить опытные хозяйственные структуры. Понятно, что избежавшие кары не изменили своего отношения, во многом личного, к основному противнику на Востоке. Не одного Сталина надо винить в создании атмосферы, которая привела к вспышке «холодной войны». Эренбург помнил, как знаменитый генерал пехоты Ганс фон Сект восстановил военную мощь Германии после разгрома в 1918 году. Он в то время находился в Европе. Спустя семнадцать лет легион «Кондор» помог Франсиско Франко раздавить республиканскую Испанию. Правительство демократической Веймарской республики смотрело на усилия Ганса фон Секта сквозь пальцы. А Гитлер за три-четыре года создал вполне боеспособный вермахт.