М. Вербинский - Бродовский котел

Танк неподвижен: в него угодил фашистский снаряд. Но герой проложил путь товарищам. Ринулись вперед воодушевленные подвигом командира танкисты, мотострелки и 2-й танковый батальон.

Вражеский гарнизон в Олеско разгромлен.

Везде валяются трупы гитлеровцев, толпятся жалкими кучками пленные.

В это время наш отряд остановился в лесу между Ожидовом и Буском. Танки, бронемашины и бронетранспортеры занимают боевые позиции. Готовы к атаке автоматчики — она на рассвете. На станции и в селе Ожидов царит тишина. Враг нас не ждет. Ни в людях, ни в технике у нас нет численного превосходства, но воля к победе, внезапность и мастерство решат исход боя. Будем бить врага не числом, а уменьем.

Бой за село и станцию начался на рассвете. Противник был застигнут врасплох. Гитлеровцы дерутся отчаянно, но на организованное сопротивление уже не способны.

Захвачено много пленных. Нам достались богатые трофеи.

Батальоны бригады продолжают наступление.

Вспоминая эти памятные события, думаю о воинах, чьи подвиги проложили путь к победе. По достоинству оценила их заслуги Родина. Старший лейтенант Александр Галактионович Анчугов удостоен высокого звания Героя Советского Союза, орденом Красного Знамени награжден майор Каразин. Капитаны Клименко и Бокшотов, старший лейтенант Попов, лейтенанты Абрамов и Беклимешев награждены орденом Красной Звезды.

Вслед за конниками лейтенанта Карицкого шел эскадрон лейтенанта Мыка. Карицкий и Мык дружили. Оба — молодые, веселые, задорные и в минуты отдыха на привале, и в бою. Но благодушное, мирное настроение Карицкого вдруг резко изменилось. Он скомандовал:

— Спешиться! Коней в укрытие! Занять оборону!

Острый взгляд Карицкого заметил впереди, на опушке леса, станковые пулеметы противника. Тут же ухнул снаряд: выстрелила вражеская пушка.

Спешившиеся конники приняли боевой порядок. А шедшая за ними вслед батарея лейтенанта Козлова уже разворачивала орудия. Расчеты открыли ответный огонь. Там, где находились немецкие пулеметные гнезда, поднялись фонтаны земли. Вражеские пулеметы замолкли. Но снаряды продолжали рваться то с одной, то с другой стороны дороги. Противник не мог вести прицельный огонь, но так или иначе батарею надо было подавить.

Конники уточнили расположение немецкой огневой точки. После удара наших артиллеристов огонь врага ослабел.

Неожиданно на поле появились сотни солдат противника. Цепь за цепью устремились они к дороге, чтобы укрыться в лесу. «Где-то выскользнули из-под удара и норовят спрятаться в лесной чаще», — подумал Карицкий. Прозвучала его команда:

— По коням!

Карицкий первым врезался в строй врага. Рядом с ним беспощадно рубил фашистов комсорг эскадрона кавалер ордена Славы сержант Самарин.

А на правом фланге шел на немецкие цепи эскадрон лейтенанта Мыка. Ржали кони, звенели сабли. Сизым туманом клубился над зеленым полем дым…

Гитлеровцы не сдавались. Они встретили конников автоматным и пулеметным огнем, пустили в ход гранаты.

Вставали на дыбы раненые лошади. И не каждому кавалеристу тогда удавалось удержаться в седле. В какой-то момент Карицкий не увидел вырвавшегося вперед лейтенанта Мыка. Буланый конь друга свалился с ног на скаку. Всадник отскочил в сторону. Карицкий поспешил на выручку товарищу. Но лейтенант схватил за уздечку оставшегося без всадника коня и на бегу вскочил в седло.

Недолго длилась эта схватка. Около сотни вражеских трупов укрыли поле боя.

А. С. Ермаков

С интересом перелистываю пожелтевшие документы теперь уже далеких военных лет: блокноты, подшивки газет, журналов… Вспоминаю фронтовые аэродромы, своих друзей — летчиков-штурмовиков, воздушных стрелков, вместе с которыми я поднимался в дышащее пламенем небо, ходил на боевые задания. Летали мы на машинах отличных по конструкции, по боевым качествам. Эти самолеты наши пехотинцы называли ласковым словом «ильюша», а гитлеровцы со страхом и ненавистью — «черная смерть».

Теперь, почти три десятилетия спустя, думаю, как лучше, понятнее рассказать о фронтовых друзьях, сражавшихся на грозных крылатых машинах, чтобы молодежь, читая о летчиках-штурмовиках, глубже понимала характер, непоколебимую волю этих воинов, презирающих смерть. Хочется вернуться в прошлое, к суровым военным будням, чтобы с расстояния сегодняшнего дня заглянуть в душу фронтового побратима, подчинившего себе крылатый бронированный дредноут — штурмовик «ИЛ».

…Вот шестерка за шестеркой штурмовики подходят к аэродрому, идут на посадку. Самолеты встречают техники, авиамеханики.

— Ну как? — слышится отовсюду. — Как слетали?

Летчики довольны. Один протягивает руку, показывая большой палец. Другой говорит кратко: «Порядок!» Третий бросает: «Задали фрицам жару!»

Из кабины вылез Александр Ермаков, высокий плечистый летчик, с большими выразительными глазами. Брови широкие, чуть сдвинуты к переносице. Но за кажущейся внешней суровостью — приветливость и доброта. Любит он поговорить в кругу товарищей, спеть. Особенно свою задушевную:

Его часто спрашивали, не тянется ли род Ермаковых от воспетого в песнях Ермака. Александр отшучивался:

— Сибиряк сибиряка любит издалека…

Товарищи часто называли его Ермаком.

— Что же ты, Ермак, на подводные рифы наткнулся? — это подошел Николай Васильевич Шаронов — вездесущий, хлопотливый замполит полка, превосходный летчик, душой болевший за каждый экипаж, за успех каждого боевого вылета.

— Сплошной огонь зениток — пробивались к цели, как сквозь ад, — сдвинул Александр шлемофон на затылок, вытер пот со лба. — Поцарапало чуть плоскости… Но по танкам хорошо ударили… «Тигров» и «фердинандов» штук восемь пустили в расход…

— Так и надо! Мы же воздушная артиллерия, пехоте расчищаем путь… — сказал Шаронов и поспешил к другим экипажам.

У самолета Ермакова хлопочут авиаспециалисты. Погода разрешила небольшую передышку. Небо заволокло тучами, накрапывал дождь. Хоть не так досадно Ермакову: он не летит не потому, что самолет «контужен», — небо мудрит! Надо немного выждать, пока ветерок разгонит тучи.

— Ну, браточки, латайте мои крылышки… — говорил им Ермаков. — Благо, что мотор цел, да и до кабины не достали немецкие осколки…

— Крепка броня, надежный панцирь, — заметил один из техников.

— А как же — штурмовик! Низко над полем боя летает. Ему необходима бронированная защита.