Александр Иванов - Мой друг — Олег Даль<br />(Между жизнью и смертью)

«Что случилось с Савелием Крамаровым, говорят, эмигрировал в Америку?»

К сожалению, этот вопрос повторился в нескольких записках и стал раздражать Даля. Он сказал, что никакой информации на сей счет сообщить не имеет, и с досадой заметил:

— Дался же вам этот «косой»!

«Как вы относитесь к передаче „Кинопанорама“?»

Если не ошибаюсь, в ту пору она была очень «нудистской». Приглашали киносценаристов, режиссеров, актеров и начинали «пытать» их поочередно: ваши замыслы, задачи, сверхзадачи, что вы чувствовали, ощущали сознательно, подсознательно и т. д. и т. п. Потом вытаскивали представителей зрительского «лагеря» и организовывали «столкновение» мнений. Говорильня, говорильня и еще раз говорильня.

Ответ Олега Ивановича восхитил своей краткостью и точностью:

— Передаче более соответствовало бы название «Кинопилорама».

Даль рассказывает немного о своей жизни дома, в Москве. Передать в подробностях затрудняюсь, потому что не могу припомнить, каким вопросом был вызван этот сюжет, и выветрилась совершенно фабула ответа. Запомнилось только следующее: Олег Иванович болен, ему тоскливо, он ходит по комнате, останавливается у окна, выходящего на троллейбусную остановку, и начинает наблюдать за людьми, ожидающими троллейбуса. Внимание привлекли хорошо одетый мужчина интеллигентного вида и маляр с кистью, стоящий неподалеку от него. Между ними, представителями разных сословий, начинается молчаливый поединок: первый пытается подчеркнуть свое превосходство, второй — это превосходство унизить. Симпатии Даля явно на стороне маляра.

Как развивался «поединок» и чем закончился — теперь мне уже не вспомнить, но вот нравственное кредо, продиктовавшее рассказ, зарубку в памяти оставило. Оно аналогично пришвинскому. В дневниках Пришвина есть следующий эпизод. Однажды в Париже ему довелось ехать в конке с очень милой молодой девушкой. На одной из остановок в конку вошел рабочий, он был усталый, потный. Дамы вынули платки и, зажав носы, вышли на площадку. Спутница Пришвина тоже вышла. Когда рабочий ушел, девушка вернулась. Пришвин сказал ей, что поступила она нехорошо, что он так не сделал бы, но он демократ и не пример, но если бы он был аристократом, то еще более не смог бы себе позволить так оскорбить рабочего. Вот и кредо. Оно лежало в основе рассказа Даля.

Попросили рассказать о Дворжецком. Ограничился фразой:

— Он был моим другом, и не будем беспокоить его прах.

«Как вы относитесь к Татьяне Дорониной?»

— Очень капризна. С нею трудно работать.

«К Марине Нееловой?»

— Талантливая актриса. Жаль, если заездят.

Вспомнил о съемках «Старой, старой сказки», которые прошли легко и как-то радостно.

«В театре и в кино вы играли с прекрасными актерами: Ю. Ярветом, Д. Банионисом, В. Дворжецким, О. Табаковым. А кто ваши любимые актеры?»

— Ф. Раневская, С. Чиаурели, А. Фрейндлих. Мы никогда не были партнерами, но вполне возможно, что удастся осуществить такую идею: создать спектакль, в котором были бы заняты ведущие актеры различных театров, и хотя бы раз в несколько месяцев играть в нем. И еще я мечтаю о театре, именно драматическом театре, в котором актеры могли бы и петь, и танцевать. Правда, такой театр уже был: театр Шекспира «Глобус».

«Кинотрюки, которые бывают в фильмах с вашим участием, Вы выполняете сами, или это делают каскадеры?»

— Нет, я все делаю сам. В фильме «Земля Санникова» есть момент, когда мой герой с завязанными глазами взбирается на башню. Так вот, она не очень высокая: четыре — пять этажей. Я сам и лез на эту башню, а сквозь черную повязку все видел. Много трюков приходилось выполнять и в других фильмах, в «Старой, старой сказке», например.

«Любите ли Аллу Пугачеву?»

Определить отношение однозначно не может. Когда она появилась на эстраде, произвела впечатление талантливого, многообещающего человека. Теперь порой раздражает.

Добавил:

— Но, может быть, я еще полюблю ее.

Заметьте: в этот период у Пугачевой масса поклонников и заявление о том, что она кого-то раздражает, сразу ставило ее почитателей в оппозицию к автору такой оценки.

«Назовите Ваших любимых эстрадных певцов».

— Я люблю всю музыку, кроме вокально-инструментальной. Мои любимые певицы — Элла Фицджеральд, Лайза Минелли, Барбара Стрейзанд. На нашей эстраде — Нани Брегвадзе, Буба Кикабидзе, Клавдия Шульженко, Леонид Утесов. Люблю Булата Окуджаву. Общение с писателями, поэтами, музыкантами мне многое дает. Вообще я — человек неразговорчивый, мрачный и даже злой, когда встречаюсь с людьми, которые халтурно относятся к искусству.

«Как вы оцениваете группу „Бони М“?»

Они тогда «гремели» и превозносились очень многими.

— Общего восторга не разделяю, и вообще не люблю ВИА.

«Ваше отношение к „зеленому змию“?»

— Отрицательное, но иногда соблазняет, проклятый.

«Как вы относитесь к вранам и торговым работникам?»

— Врачей ненавижу, а торговых работников боюсь.

Считаю, что в этом вопросе Даль оказался большим провидцем.

«Расскажите, пожалуйста, о фильме „В четверг и больше никогда“, созданном по сценарию Андрея Битова».

— Его поставил режиссер Анатолий Эфрос. Проблема затронута очень серьезная: бездуховность, граничащая порой с жестокостью. Мы хотели предупредить людей о том, что такие типы среди нас, что нельзя быть равнодушным.

«Как вы готовились к этой встрече?»

— Никак. Валялся на койке в гостинице. Кстати, удалось посмотреть по телевизору фильм «Доживем до понедельника», раньше я не видел его. Очень добрый, хороший фильм.

«Ваш любимый исторический герой?»

— Лунин.

«Скажите, ваша резкость — суть или способ самозащиты?»

— Скорее, последнее.

Были дежурные вопросы нашей аудитории о Владимире Высоцком и фильмах Андрея Тарковского. Ответы на них всегда признавали талантливость того и другого и в этот раз исключения не составили.

И вдруг… грубая записка типа «Закругляйся, дядя. Гав-гав!» Должно быть, реакция на недостаточно почтительные отзывы о кумирах.

Мы сидели ошеломленные, не зная, что предпринять. Пока мы соображали, Даль, сказав, что при наличии времени поговорил бы с автором сей реплики в другом месте, не стал продолжать встречу и ушел со сцены, оставив нас смотреть фрагменты из фильмов с его участием.

После встречи, в большом смятении, пытаюсь разобраться в происшедшем. Да, конечно, вопросы были недостаточно интересны, и некоторые из них вполне могли вызвать раздражение, но главное — состояние души Даля, которое он не пожелал скрывать. Безмерная усталость, надлом. С таким состоянием выходить «на толпу» противопоказано.

Оставаться самим собой предпочтительнее в камерной обстановке, а перед лицом массы для успеха следовало играть. Даль не стал этого делать. Могу объяснить это только тем, что в тот период ему было плохо, и плохо настолько, что оставляло его безразличным к тому впечатлению, какое он производит на собравшихся…