Георгий Ипполитов - Деникин

«Герой Великой войны (Первой мировой. — Г. И. ). Весь из мускулов. Волосы и борода черные как смоль. Сентиментальный и суеверный, грубый и храбрый. Под его обаяние одинаково попадают и женщины, и мужчины. В походе ему было 39 лет. Он женат, у него двое детей».

…Под Медвецкой решалась судьба корниловцев: вырвутся из кольца железных дорог — будут живые и среди них. Впереди ждали рельсы, товарняк красных с патронами и снарядами. Марков каждым выстрелом распоряжался — пушку поставил на прямую наводку. Многие офицеры шли в атаку без винтовок — несли снаряд для пушек.

Марков первый вскочил на паровоз. Машиниста — штыком в живот. Тот: «Товарищи, товарищи…»

Да только нет уже «товарищей». Били в вагонах всех без разбора: солдат, матросов, баб, раненых. Один жуткий мат, хрип, рев…

Белые добыли патроны и снаряды, перерубили кольцо железных дорог, ушли в вольную степь.

Маркова называли «храбрейшим среди храбрейших». Равных по бесстрашию ему не было. Сам водил господ офицеров в штыковые атаки, и не раз, и не два… В злой пулеметной метели бежал всегда впереди и всегда — с солдатской винтовкой наперевес.

Был роста невеликого, усы и борода последнего императора… Спереди, как и положено, под шеей у воротничка солдатской гимнастерки крупный крест — Станислав с мечами. Глаза имел живые, как говорили, «со светом». Пал Сергей Леонидович незадолго до своего сорокалетия — 25 июня 1918 года, в самом начале 2-го Кубанского похода…

Генерал Корнилов в ходе реорганизации армии, когда она приняла более мобильный вид, укрепил и ее командование, назначив помощником командующего Добровольческой армией генерала Деникина. Кто знает, думал ли в момент этого назначения Лавр Георгиевич, что он выбрал себе преемника? Сам Антон Иванович позднее писал о своем назначении так:

«Меня Корнилов назначил помощником командующего армией. Функции довольно неопределенные, идея жуткая — преемственность».

Отдохнув в Ольгинской, Добровольческая армия, выполняя решение своего командующего, 14 (27) февраля выступила снова в поход. Видимо, будет правильным с этого момента классифицировать его именно как 1-й Кубанский («Ледяной») поход.

Исполняя обязанности помощника командующего армией, а затем командующего, Деникин взвешивал все сложности до сих пор формирующейся, но уже воюющей армии, ее сильные и слабые стороны. Безусловным плюсом было то, что в армии царил здоровый морально-психологический климат. В РГВА хранится очерк неизвестного автора: «Добровольческая армия. Ее прошлое, настоящее, будущее».

Говоря о Добровольческой армии периода 1-го Кубанского похода, очеркист с гордостью заявляет, что всех связывала единая воля к победе, «все были близкими, родными друг другу, на единодушии строилось взаимное доверие, и воспитывалась непоколебимая стойкость» [84].

И действительно, поход давал примеры мужества и благородства добровольцев во взаимоотношениях между собой. Генералы «Ледяного» похода пулям не кланялись, в штабах не отсиживались, первой линии в бою не гнушались.

Антон Иванович вспоминал:

«…Мы идем с корниловцами, которые выслали колонну влево, в обход станции, и наступают тихо, выжидая результатов обхода. С цепями идет с винтовкой в руках генерал Каза нович — корпусной командир.

— Совестно так, без дела, — отвечает он, улыбнувшись исподлобья на чей-то шутливый вопрос.

Несколько поодаль стоит генерал Алексеев со своим адъютантом ротмистром Шапроном и с сыном. Ему тяжко в его годы с его болезнью, но никогда еще никто не слышал из уст его малодушного вздоха. Тщательно избегая всего, что могло бы показаться Корнилову вмешательством в управление армии, он бывал, однако, всюду — и в лазарете, и в обозе, и в бою; всем интересовался, все принимал близко к сердцу и помогал добровольцам чем мог — советом, словом одобрения, тощей казною…»

Или еще один пример благородства. Полковника Улагая оперировали без обезболивания — изъяли пулю из ноги. Он, посчитав, что рана легкая, уступил место в повозке тяжелораненым, а сам шел пешком.

Но была и обратная сторона Белого дела.

Зверство утверждалось с первых дней похода. Р. Гуль пишет, что после занятия станицы Лежанка в легком бою (добровольцы потеряли убитыми — 3, ранеными — 17) сразу же было расстреляно 50–60 человек. Всего уничтожили 507 человек, причем большинство в результате бессудных расстрелов.

Это вытекало из логики распоряжения командующего Добровольческой армией генерала Л. Г. Корнилова: пленных не брать. «Чем больше террор, тем больше победы».

Архивные данные подтверждают: расстрелы за сопротивление добровольцам стали обычным явлением [85].

Характерно, что и сам Деникин признает: в 1-м Кубанском («Ледяном») походе «диапазон понимания, кто большевик, значит, расстрелять, имел у офицеров весьма широкие размеры».

Увы, «первопоходники» (так называли участников 1-го Кубанского похода), те, кому спето множество од в литературе русского зарубежья, внесли печальную лепту в эскалацию зверства в Гражданской войне…

Добровольческая армия не имела опорной базы. Приходилось маневрировать — сокращать обоз, раненых оставлять в станицах… Недостаток сил и средств обусловил гибкую тактику, напоминавшую партизанскую войну.

Газета «Клич трудовых казаков» отмечала, что Добровольческая армия не ввязывается в бой с крупными советскими отрядами, распускает ложные слухи о маршруте очередного перехода, двигается зигзагообразно, преимущественно ночью, пользуясь проселочными дорогами. При переходе железных дорог взрывает после себя мосты и рельсовую колею в обе стороны от пути движения армии, чтобы нарушить снабжение красных и оградить свои войска от внезапных нападений крупных советских частей, продвигавшихся, как правило, по линиям железных дорог.

Подобная тактика часто приносила успех.

«Огненным крестом — жар схождения двух правд. Одна часть народа сживает со света другую, и нет между ними примирения. И не будет», — образно писал спортивная гордость Советского Союза штангист Юрий Власов о Гражданской войне в своей нашумевшей в начале 90-х годов XX века книге «Огненный крест».

Нелегкая это задача — оценивать мастерство военачальника в условиях Гражданской войны. Здесь есть элемент двусмысленности: обе стороны, включенные в водоворот мировых событий, упражнялись на собственном народе, одержимые своим «правым делом». Но иного не дано!

Антон Иванович, будучи помощником командующего армией, поддерживал, как правило, все его начинания. Но генерал не был слепым исполнителем воли командующего. Свидетельство тому — военный совет Добровольческой армии, собранный в станице Ольгинской 12 (25) февраля 1918 года.