Энтони Саммерс - Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Если сказанное об отце в какой-то мере могло соответствовать истине, то о матери она, конечно же, говорила неправду — мать Мэрилин была жива, и актриса хорошо знала, что та лежала в психиатрической лечебнице неподалеку. Тем не менее она давно начала говорить агентам по связи с общественностью, что родители ее умерли, и теперь не упускала случая упомянуть об этом.

На этот раз, однако, выдумки превратились в бумеранг. Хенаган сочинил историю, в которой Мэрилин изображалась как сиротка, «самая одинокая девушка Голливуда». Но другой журналист, Эрскин Джонсон, обнаружил, что мать Мэрилин жива. Сообщение об этом появилось в его газете.

К величайшему удивлению Мэрилин, мир ее не рухнул. Газетчики решили, что эта была очередная интересная выдумка из серии фантазий Мэрилин Монро. Зачем это им было нужно? Мэрилин стала национальным достоянием, утешением государственного масштаба, с которым никто не хотел расстаться. С тех пор ее жизнь напоминала качели, возносившие ее на вершину триумфа и низвергавшие в бездну печали, а окружающий мир жадно наблюдал за всеми перипетиями ее судьбы.

* * *

Весной 1952 года благодаря шумихе, связанной с календарями, началась самая широкая рекламная кампания. Журнал «Лайф» соизволил выразить свое благосклонное мнение, объявив, что истина состоит в том, что наконец появилась «поражающая великолепием шикарная девушка, которая не оставит равнодушным ни одного человека в мире, и отныне все ринутся к кассам кинотеатров». В это время, когда Мэрилин вместе с Кэри Грантом снималась в картине «Обезьяньи проделки», газеты начали публиковать сообщения о болезни Монро, тем самым мир получил самое надежное подтверждение, что родилась звезда.

28 апреля съемки фильма были приостановлены, так как Мэрилин оказалась на больничной койке. Ей предстояло удаление аппендикса. Операция была выполнена в больнице «Ливанские кедры», где год с лишним назад скончался ее любовник Джонни Хайд.

В операционной медицинская сестра вслух поинтересовалась, неужели Мэрилин и впрямь была «блондинкой с головы до пят» — такую шутку она сама однажды бросила прессе. (Но это не соответствовало действительности. В более позднее время обесцвечивание лобковых волос станет одной из обязанностей ее парикмахера.) Но шутки были сразу же забыты, как только сестра обнаружила нацарапанную карандашом записку, прилепленную клею-щей лентой к животу пациентки. В ней говорилось:

«Обязательно прочитать перед операцией.

Дорогой доктор,

Отрежьте как можно меньше. Я понимаю, что это может показаться глупым, тем более что этот факт как будто не имеет к делу отношения, — но я женщина и это очень важно и многое значит для меня. Сохраните (хотелось бы добавить: насколько можно) все, что можете, — я всецело в ваших руках. У вас есть дети, и вы должны понимать, что это значит, — доктор, прошу вас. Я чувствую, что вы так и поступите! Спасибо — спасибо — Бога ради, доктор, не трогайте яичник, — и, пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы шрамы были как можно меньше. Спасибо от всего сердца.

Мэрилин Монро».

Хирург, доктор Маркус Рабуин, уже был осведомлен о тревоге пациентки по поводу своей способности забеременеть. Вероятность того, что в области малого таза возникнут осложнения, была мала. Кроме того, на операции ожидалось присутствие гинеколога. Это был доктор Леон Крон, который с данного момента будет сопровождать Мэрилин в ее длинном пути к достижению цели стать матерью.

Операция прошла гладко. Когда звезда пришла в себя, на животе ее был один неизбежный шрам. «Когда я сказал Мэрилин, что она может отправляться домой, — вспоминает доктор Рабуин, — глаза ее наполнились слезами и она сказала: «Не могу, потому что у меня нет денег, чтобы оплатить больничный счет». Я предложил ей позвонить на студию; пусть они позаботятся об этом. Она спросила: «И вы думаете, они это сделают?» Она все-таки позвонила. Разумеется, они оплатили счет и через час прислали к больничным дверям лимузин».

Несмотря на то, что чувство неуверенности и незащищенности еще не оставило ее, отныне Мэрилин Монро могла жить как звезда. Студийный лимузин доставил ее в относительно недорогой отель «Беверли Карлтон», где она жила до операции. Но вскоре она уже перебралась в роскошные апартаменты в отеле «Бель-Эр». Оплачиваемый ею счет достигал 750 долларов в месяц. Теперь она могла себе это позволить.

1 июня 1952 года, в день своего двадцатишестилетия, Мэрилин получила от голливудской элиты горы подарков и пачку телеграмм. Говорят, в этот вечер кинозвезда ужинала в одиночестве; но у нее состоялся долгий телефонный разговор с мужчиной в Нью-Йорке. Звали его не Артур Миллер — тот пока был вне досягаемости. Она разговаривала с Ди Маджо.

Глава 10

«Нет ничего радостного в браке с электрическим светом».

Ди Маджо

В наши дни еще появляются книжки и газетные статьи, посвященные патриарху бейсбола, которого величают «Последним героем». Джо Ди Маджо, взмахнувший последний раз бейсбольной битой в 1951 году, прожил с тех пор еще тридцать четыре года1, и каждый его шаг сопровождался аплодисментами. Потом он играл в гольф и, навевая ностальгические воспоминания на преданных болельщиков бейсбола, неоднократно участвовал в различных шоу. Для тех, кто смотрит коммерческие телевизионные передачи, он стал «мистером Кофе» и человеком Сбербанка Бауери. Тысячи раз в солнечное калифорнийское утро собирался он со своей свитой в пивной сан-франциского ресторана, носящего его имя. Несмотря на то, что Ди Маджо дожил до семидесяти одного года и за тридцать лет практически ничего не сделал, его лавровый венок, похоже, остался неувядаемо-зеленым.

Каждый год в издательских кулуарах Нью-Йорк-Сити редакторы вспоминают, что Последний герой до сих пор не написал свою автобиографию. Из года в год ему предлагают контракты, но всякий раз он отказывается. Это вовсе не означает, что Ди Маджо вообще не любит говорить о своей лучшей поре или о тонких материях кофейного бизнеса. «Им меня не одурачить, — сказал Ди Маджо года два назад. — Люди хотят узнать о Мэрилин, но распространяться об этом мне как раз и не хотелось бы».

Темой, которой Ди Маджо не хотел касаться, было девятимесячное чудо — жизнь со звездой, вспыхнувшая ослепительным светом и тут же погасшая, подобно вспышкам репортеров, которые сделали все это достоянием гласности. Вернее было бы сказать, что Ди Маджо не выносит упоминаний о десятилетии в целом, поры, начавшейся так блистательно и закончившейся столь печально.

* * *

Весной 1952 года по предложению пресс-агента Роя Крафта Мэрилин с двумя игроками чикагской команды «Уайт Соке» снялась во время тренировки. Фотография была помещена в газете, которую читал Ди Маджо, и тот очень внимательно рассмотрел ее. Мэрилин, выглядевшая в свитере и шортах свежо и невинно, стояла с бейсбольной битой в руках, опершись на пятки. Ди Маджо, у которого было своеобразное хобби знакомиться с молодыми артисточками, навел справки у Гаса Зерниала. Этот бейсболист был одним из двух парней, стоявших на снимке рядом с Мэрилин.