Константин Неклютин - От Самары до Сиэттла

В течение первого срока правления (1891-1896 гг.) мой отец всегда старался сотрудничать с оппозиционным меньшинством, в составе которого были наиболее образованные люди, умеющие прекрасно выступать перед публикой. Отец нашёл способ управления городом через предварительные обсуждения новых проектов не в думе, а у себя дома. Он обычно приглашал представителей поддерживающего его большинства для обсуждения новых мер приватно. Некоторые из деловых людей, непривычные выступать публично и никогда не произносившие ни слова в думе, в домашней обстановке давали очень ценные советы по практическому воплощению проектов в жизнь. После этих дискуссий предложение приобретало окончательную форму, в которой и представлялось в думу. В думе не было сильной защиты проекта, но оппозиция оттиралась в сторону, и проект проходил.

Если кто-то из оппозиции поднимал вопрос, который не был обсуждён предварительно в приватной обстановке, то отец совещался с членами управы, и если они одобряли решение, то он объявлял, что управа поддерживает идею. Тогда обычно большинство голосовало “за”.

Старые гласные думы, с которыми я работал после 1913 г., рассказывали мне, что отцовская честность и открытость постепенно ослабили остроту оппозиции. Это привело к сближению поднимающегося класса деловых людей и дворян, которые постепенно теряли своё влияние. В то же время, неофициальные собрания сделали официальные заседания более короткими и продуктивными.

В общественной жизни эти две группы обычно не смешивались. Губернатор Самарской губернии Брянчанинов и особенно госпожа Брянчанинова, заинтересованные в социальной поддержке, внесли большой вклад в процесс сближения дворян и семей купцов, организовывая вечера, создавая благотворительные комитеты, делая визиты известным предпринимателям. Губернатор и мой отец были близкими друзьями, и в моём детстве (в 90-е гг.) коляску губернатора часто можно было видеть перед нашим домом.

В марте 1893 г. отец собрал всех предпринимателей, связанных с мукомольным бизнесом для обсуждения вопроса о создании зерновой биржи. Он призвал навести порядок в этом важном бизнесе, для этого была организована Самарская хлебная биржа.

Хотя отец, в основном, занимался своим бизнесом, значительную часть времени он посвящал городским делам. Кроме описанной выше деятельности, он помогал школам и церквям деньгами и конкретными делами. Он был сторонником изменения школьных программ с целью их приближения к требованиям времени. Когда в Москве в 90-е гг. появился новый тип школ (с изучением экономических наук в дополнение к основной программе), он настоял на том, чтобы меня и моего старшего племянника Николая послали учиться в Москву в 1898 г. Эти школы существовали на средства спонсоров-бизнесменов. И такая школа была открыта в Самаре в 1902 г., куда и поступил мой племянник Александр.

Из-за того, что в это время я жил в Москве, мне редко удавалось быть с отцом. Поэтому я запомнил только два его высказывания. Когда мы ехали в коляске по городу, ему часто приходилось снимать шляпу, так как у него было очень много знакомых, о чём я сказал ему. В ответ услышал: “ Да, это все мои знакомые, но запомни, если ты собираешься делать что-то для других, то у тебя будет много молчаливых друзей и очень много разговорчивых врагов.” Я запомнил ещё одно его высказывание: “Заботься о людях, которые работают для тебя, даже если это стоит денег - и ты получишь не только награду после смерти, но и прибыль.”

На наших фермах мы всегда хорошо кормили сезонных рабочих и оказывали им медицинскую помощь. Обычно сразу во многих хозяйствах нанимали на работу, но там, где это делали раньше, могли предложить более низкую плату. Потом она поднималась, так как свободных рабочих рук становилось меньше. Обычно мы начинали нанимать рабочих раньше, а значит и дешевле, так как урожай у нас созревал быстрее, чем в других хозяйствах. Но наши работники не уходили к другим хозяевам, даже если те предлагали более высокую оплату труда. Они оставались работать у нас подолгу, потому что у нас условия труда были лучше, а это делало себестоимость нашей продукции ниже обычной.

Сейчас я хотел бы рассказать кое-что из моей жизни, это может быть интересным.

До 1896 г., когда умер мой брат Матвей, я рос вместе со своими братом и сестрой, которые были младше меня. Я был одиноким ребенком, так как не было никого в семье моего возраста и мне не с кем было играть. Зимой мы жили в городском доме. Лето я обычно проводил в Большом Уране, нашем поместье, среди загонов со скотом, наблюдая за взрослыми и пытаясь подражать им. Лучшим времяпрепровождением для меня была рыбалка на речушке, которая была перекрыта дамбой и образовывала пруд. Иногда я ходил рыбачить один и пытался делать это как взрослые. Однажды это чуть не стоило мне жизни. Я видел, как иногда мои взрослые приятели прикармливали рыбу в тихих местах. Я сделал также в тайне от других и пошёл рыбачить. Мне посчастливилось поймать большую рыбину, но она затащила меня в пруд, так как я не мог выпустить из рук свою удочку. Меня спасли, но я не хотел идти домой до тех пор, пока не высохну.

С 1896 г. я жил в семье брата Матвея, поэтому лето я проводил в Перовском и там начал учиться вместе с сыном брата Николаем. В 1898 г. мы вместе с ним поехали в Москву сдавать вступительные экзамены. Я поступил, а он - нет. Но было решено не разнимать нас, поэтому мы оба начали учиться в подготовительном классе Александровского коммерческого училища, куда и поступили потом вместе в первый класс. Так в августе 1898 г. начался новый период моей жизни, в Москве.

Я учился на класс ниже, чем мог бы по моему возрасту. Может быть, поэтому я обычно не принимал участие в ребячьих играх. Может быть, этому способствовала дисциплина, установленная в училище: весь день был расписан по часам. Но я обычно занимался тогда, когда многие просто убивали время ничегонеделаньем.

В ноябре в училище разразилась эпидемия тифа, я тоже заболел. Училище было закрыто до Рождества, но я смог вернуться только в феврале. Из-за этого в третьей четверти я занял только второе место по успеваемости. Первое было за Колей Ветчинкиным. Но затем, в конце учебного года, я опять

стал первым учеником, и мы с Колей стали лидерами в классе. Так началась наша дружба и тесный союз.

Сейчас я вернусь к летнему времяпрепровождению. Каждый, кто достигал 10-тилетнего возраста, получал на лето лошадь. Младшие могли только ездить на старой лошади, которая никогда никого не травмировала. Она останавливалась, если наездник начинал с неё сползать; если он падал, то лошадь останавливалась. Самое большое удовольствие было - скакать на лошади. Так как поместье занимало 22 тыс. акров, то пространство для скачек было огромным. Мы устраивали скачки, нарушая запрет. Но кто из нас обращал на это внимание? Ещё было одно удовольствие - купаться в одном из четырёх прудов, образованных дамбами в широкой долине, где находились постройки поместья.