Юрий Фельштинский - Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940

«27 декабря 1938 г.

Дорогой Лев Давыдович, я — еврей, приехавший из России. В юности я был близок к революционному движению (партия Бунд). Затем я эмигрировал в Америку, где и живу уже много лет.

У меня остались в России близкие родственники. Среди них есть человек по имени Люшков, Генрих Самойлович, видный большевик, руководитель ЧК. Это тот самый Люшков, который, испугавшись за свою жизнь, 6 месяцев тому назад бежал из Хабаровска (Россия) в Японию. Об этом было напечатано во всех газетах. Оттуда (из Японии) он написал мне в Америку, прося меня приехать и помочь ему. Я поехал туда и помог ему, чем мог. Я отыскал адвоката, который позаботился бы о том, чтобы его не выслали обратно к Советам, и дал ему немного денег.

Почему я пишу обо всем этом Вам? Потому что я узнал от Л юшкова, что в Вашей организации есть опасный агент-провокатор. Я больше не революционер, но я честный человек. А честные люди относятся определенным образом к агентам-провока-торам. Вот что я узнал от Люшкова:

Всей деятельностью против старых большевиков в России ведал Молчанов, начальник тайного ведомства. Он готовил в Москве суд над Зиновьевым. А Люшков работал у Молчанова помощником. После ареста Ягоды Люшкова перевели в Хабаровск и назначили начальником политической полиции и помощником генерала Блюхера. А тем временем Молчанов и все прочие высшие офицеры тайной полиции, служившие под Ягодой, были расстреляны по приказу Сталина. Люшков понял, что близок и его час, и бежал в Японию.

Из разговора с Люшковым мне стало ясно, что он сам тоже принимал участие в преследовании революционеров и подготовке суда над Зиновьевым. Сейчас Люшков — враг Сталина, но он отклонил мое предложение отомстить за революционеров, сидящих в тюрьмах в России, так как боится, что, если займется этим, русское правительство будет настаивать на его высылке из Японии и может на этот счет договориться с японцами.

Но я-то думаю, что не в том дело и что подлинной причиной отказа Люшкова является то, что он сам, побуждаемый стремлением к повышению и жаждой власти, принимал активное участие в преступлениях, совершавшихся против революционеров.

Когда я вернулся в Соединенные Штаты, я ближе познакомился с трагедией русских революционеров и прочел такие книги, как «Не виновен» [730]и «Дело Льва Троцкого» [731].

Дорогой Л.Д., эти книги порождают возмущение жестокостью, с какою в России относятся к людям, которые отдали всю свою жизнь революции. Под влиянием этих книг я решил (к сожалению, немного поздно) написать Вам о самом важном факте, который я узнал от Л юшкова: о важном и опасном агенте-прово-каторе, который долгое время был помощником Вашего сына в Париже.

Люшков категорически против того, чтобы опубликовать известные ему вещи, и не намерен выступать сам с публичными разоблачениями, но он не возражает против того, чтобы сообщить Вам, кто является главным агентом-провокатором или сталинским чекистом в Вашей партии.

Люшков дал мне детальную информацию об этом агенте при условии, что никто — даже Вы сами — не должен знать, что эта информация исходит от него. Несмотря на то что Люшков забыл фамилию провокатора, он сообщил достаточно деталей, чтобы Вы могли безошибочно установить, кто этот человек. Этот агент-провокатор долгое время помогал Вашему сыну Л. Седову в издании Вашего русского «Бюллетеня оппозиции» в Париже и сотрудничал с ним до самой его смерти.

Люшков почти уверен, что имя провокатора — Марк. Он был буквально тенью Л. Седова, информировал ЧК о каждом шаге Седова, обо всей его деятельности и личной переписке с Вами, которую провокатор читал с ведома Л. Седова. Этот провокатор втерся в полнейшее доверие Вашего сына и знал о деятельности Вашей организации столько же, сколько сам Седов. За работу этого провокатора несколько офицеров ЧК получили ордена и медали.

Этот провокатор до 1938 года работал в архиве или институте хорошо известного меньшевика Николаевского в Париже и, возможно, по-прежнему там работает. Этот самый Марк украл часть Вашего архива (документы) из заведения Николаевского (если не ошибаюсь, он делал это дважды). Эти документы были переправлены Люшкову в Москву, и он их читал.

Этому агенту-провокатору приблизительно 32–35 лет. Он — еврей, родом из русской части Польши, хорошо пишет по-русски. Люшков видел его фотографию. Провокатор носит очки, он женат и имеет ребенка.

Больше всего меня поражает доверчивость Ваших товарищей. У этого человека нет никакого революционного прошлого.

Несмотря на то что он еврей, четыре года тому назад он был членом Союза возвращения в Россию (это общество бывших царских офицеров в Париже). По словам Люшкова, этот факт был хорошо известен в Париже даже членам Вашей организации. Уже в этом обществе Марк выступал как большевистский агент-провокатор, затем ЧК направило его в Вашу организацию, где ему почему-то стали доверять. Провокатор выдает себя за бывшего польского коммуниста, но это очень маловероятно.

Люшков сказал мне, что, после того как из института Николаевского был украден Ваш архив, в Москве были уверены, что Вы обнаружите провокатора, потому что в институте работало всего несколько человек, и все они, за исключением провокатора Марка, были в прошлом революционерами. Я спросил Люшкова, имеет ли провокатор какое-либо отношение к смерти Вашего сына Л. Седова, и он ответил, что ему это неизвестно, а вот то, что архив был украден Марком, — это несомненно.

Люшков высказал предположение, что теперь, когда убийство Троцкого стоит на повестке дня, Москва попытается заслать убийц с помощью этого агента-провокатора или же через агентов-провокаторов из Испании под видом испанских троцкистов.

Люшков сказал, что Вы хорошо знаете этого провокатора из писем Л. Седова, но с ним лично никогда не встречались. Люшков сообщил, что провокатор регулярно встречался с сотрудниками советского посольства в Париже, и Люшков выражал удивление, как Ваши товарищи не обнаружили этого, — особенно после того, как Ваши документы были выкрадены из института Николаевского.

Дорогой Л.Д., это все, что я на данный момент могу Вам сказать. Надеюсь в будущем узнать от Люшкова многое, что поможет высветить деятельность московской политической полиции и доказать, что казненные революционеры были невиновны.

Прошу Вас никому не говорить о моем письме, в особенности о том, что это письмо пришло к Вам из Соединенных Штатов. Русское ЧК, несомненно, знает, что я ездил к Л юшкову, и если они каким-то образом узнают об этом письме, то поймут, что Люшков дал Вам информацию через меня. А у меня в России близкие родственники, которым я посылаю продовольственные посылки, и их могут арестовать из-за этого письма.