Евгений Войскунский - Полвека любви

О взрывчатке они постарались забыть: слишком сильно она их обожгла. Теперь друзей интересовала психология изобретательства и творчества вообще. Они занялись выявлением законов, по которым развивается техника. А мировая техника, мощно подстегнутая военным производством, развивалась быстро, уже надвигалась «неизбежность странного мира» — эпоха кибернетики, электроники. В 1956 году в журнале «Вопросы психологии» появилась статья Альтшуллера и Шапиро «О психологии изобретательского творчества». Она и положила начало целой науке, которую в последующие годы основательно разработал Альтшуллер, — теории решения изобретательских задач (ТРИЗ).

В конце 50-х стали появляться в периодике — в журналах «Техника — молодежи» и «Знание — сила», потом и в ленинградской «Звезде» — научно-фантастические рассказы Генриха Альтова (псевдоним Альтшуллера) и Валентины Журавлевой, его жены.

Идеи, во множестве рождавшиеся в умной голове Генриха Сауловича, были захватывающе неожиданны и красивы. Они явно опережали время. Потому и явилась потребность обратиться к жанру научной фантастики.

Выше сказано, что фантастика как жанр литературы — прием остранения действительности. Это неполное определение. Фантастика — не только прием, но и тема, идея. В рассказах Альтова это выражено с большой силой. Кому еще пришла бы в голову идея, что человечество в отдаленном будущем сумеет управлять разбеганием галактик (рассказ «Порт Каменных бурь»)? Или идея о корабле без двигателя, с огромной скоростью идущем по океану на волне искусственно вызванного цунами («Создан для бури»)?

В 1961-м вышел в Детгизе первый сборник рассказов Г. Альтова «Легенды о звездных капитанах». Как и подобает легендам, стиль был несколько возвышенный — это не моя эстетика. Но мощь фантазии — увлекала.

Жюль Верн, прогнозируя технику будущего, шел путем, так сказать, количественного возрастания. Полет к Луне? Пожалуйста, люди летят в ядре, выстреленном из пушки, — только пушка очень большая. Соединение Европы с Америкой? Пожалуйста, гигантская подводная стальная труба от Ливерпуля до Бостона, и в трубе бегут поезда, движимые сильным давлением воздуха, — ну как в Париже пересылаются депеши пневматической почтой…

Принципиально иным путем шел Генрих Альтов, выстраивая качественно другую, ни на что не похожую техносферу будущего.

В ЦК компартии Азербайджана в те годы работал секретарем по пропаганде умный человек Назим Гаджиев. Образованный по-русски, он не пренебрегал чтением текущей литературы. И он обратил внимание на то, что в Москве издаются книги бакинских авторов — Альтова, Журавлевой, Войскунского и Лукодьянова. Гаджиев позвонил первому секретарю Союза писателей Азербайджана Мехти Гусейну: дескать, почему не замечаешь, что у нас в Баку появилась фантастика? Мехти Гусейн вызвал меня и расспросил — кто да что, какие книги и т. п. И — предложил мне возглавить комиссию по научно-фантастической литературе, учреждаемую президиумом Союза писателей.

Дело было новое, интересное. Мы — новоиспеченная комиссия — собрались в одной из комнат Союза писателей. Мы — это Лукодьянов, Журавлева, Альтов и Шапиро. (Рафик Шапиро — он же Р. Бахтамов — уже издал в московском Детгизе свои первые научно-художественные книги — «Для кого падают яблоки» и «Властелин оксимира»). Кроме нас, участвовали в работе комиссии начинающие авторы Амнуэль и Леонидов, Караханов и Милькин.

Павлик Амнуэль был из вундеркиндов, с детства сочинял фантастические рассказы. Кто-то из моих знакомых привел его, стеснительного худенького школьника с огромной шевелюрой, ко мне домой, и я прочитал его рукопись. Вещь была ученическая, то и дело сбивалась на красивости, но — свидетельствовала о несомненной литературной одаренности мальчика. Теперь, когда я пригласил Павлика в комиссию, он уже был студентом физмата университета. Его интересовали звезды — он о них писал и готовился стать (и стал) астрофизиком. Амнуэль, ныне известный писатель-фантаст — убедительное опровержение расхожего мнения, будто из вундеркиндов ничего серьезного не получается.

Комиссия приступила к работе. Мы обсуждали НФ-рукописи. Стали собирать сборник фантастики бакинских авторов. И — last not least — готовить прием в Союз писателей Альтова и Журавлевой.

Это были приятные посиделки, я бы сказал, высокого интеллектуального уровня. Генрих Альтов задавал тон нашим разговорам. Подобно науке об изобретательстве, предметом его исследования стала фантастика. Альтов обладал техникой быстрочтения и прочитал всю доступную НФ-литературу.

И однажды он принес плод своих изысканий — «Регистр научно-фантастических идей и ситуаций». Это был поистине гигантский труд. Альтов классифицировал примерно 10 тысяч идей, содержавшихся в массиве научной фантастики: разбил их на классы, группы, подгруппы. Буквально каждая прочитанная книга занимала свое место в «Регистре» — и было отчетливо видно повторение, вторичность некоторых из них. Неудивительно, что кому-то из писателей-фантастов «Регистр» крайне не понравился.

Вообще своей бескомпромиссностью Альтов нажил себе немало врагов. Среди них были и чиновные деятели ВОИРа (Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов), которым вовсе не нравился ТРИЗ и особенно то, что его создатель обучал всех желающих, у него возникла целая школа. Все чаще Альтова приглашали читать лекции о ТРИЗе в Москву и Ленинград, в Новосибирск, Петрозаводск и другие города страны, где жили люди, для которых научно-технический прогресс был не пустым звуком.

А еще Генрих придумал «Гриадный крокодил» — ежегодную премию за худшее произведение научно-фантастической литературы. «Гриада» — роман А. Колпакова о полете в дальний космос — была беспомощной, но амбициозной вещью. В ней как бы сгустились все пороки, свойственные НФ: вторичность темы, дубовый язык, вопиющий схематизм, полное отсутствие характеров. Именно такие сочинения и служат причиной, по которой многие люди, и прежде всего критики, относят фантастику к литературе второго сорта («осетрина второй свежести»).

«Лауреатов» «Гриадного крокодила» выбирали члены клуба любителей фантастики при Московском дворце пионеров. Для этих начитанных и дерзких мальчишек Генрих Саулович был главным авторитетом.

В течение 1963 года мы, комиссия, подготовили сборник фантастики и предложили его бакинскому издательству «Азернешр». Наша с Лукодьяновым небольшая повесть «Формула невозможного» дала название сборнику. В него вошли также рассказы Максуда Ибрагимбекова, В. Журавлевой, И. Милькина и В. Антонова, эссе Г. Альтова «Машина открытий». Мы привлекли к участию в комиссии улыбчивого детского писателя Эмина Махмудова. Два его рассказа, переведенные с азербайджанского Бахтамовым и Лукодьяновым, не были, конечно, шедеврами, но годились для того, чтобы в сборнике был представлен и местный колорит.