Коллектив авторов - Бессмертие

После этих историй у вас может создаться впечатление, что Комаров был не очень-то веселым человеком. Нет. Чувство юмора у него было развито великолепно. Он любил шутку, всегда с полуслова включался в розыгрыши. Помню, как-то во Франции, после трудного довольно дня — встречи, выступления — мы вечером, точнее почти уже ночью, решили искупаться в бассейне. Это было на Средиземном море, жарища днем стояла несусветная, влажно, поэтому плескались мы с Володей с огромным удовольствием. И вдруг появился на дорожке Феоктистов — в купальном халате, с часами, в очках. Очень уж он нам важным показался. Мы с Володей подмигнули друг другу и во всем «халатном» великолепии так Костю и бросили в воду.

Володя был очень веселым человеком. Причем эта веселость у него была естественной, не какой-то бравадой, как это нередко случается, а просто проявлением его жизнелюбия, доброго отношения к людям.

На «Восходе» мы все поняли, как любим нашу планету, как она прекрасна. Володя то и дело кричал нам, чтобы взглянули в иллюминатор; то полярное сияние заметит, то Гималаи откроются с хаосом ледяных хребтов. Долго мы любовались грозой над Африкой. В облаках все время вспыхивали оранжевые лампочки-молнии. Это напоминало какую-то феерическую иллюминацию. Вместе с тем Комаров на «Восходе» успел провести ряд очень ценных инженерных наблюдений. Полет он провел блестяще.

Кажется, трудно «придумать» более спокойного, выдержанного испытателя, чем Комаров. Конечно, нет такого человека, который не испытывал бы абсолютно никакого волнения перед полетом в космос. Но у Володи оно было незаметно. И не только внешне. Никаких признаков не улавливали даже самые чуткие приборы. Настолько хорошо он владел собой.

Перед полетом «Союза» на космодроме мы как раз проверяли свою новую медицинскую аппаратуру. У Комарова все было в норме. Он, как всегда, шутил; поговорили о своих чисто «земных» делах. Не чувствовалось, что ему предстоит трудная работа. Вспомнили что-то веселое. Спал он перед стартом отлично.

Во время полета все время, даже на активном участке траектории, с кораблем поддерживалась радиосвязь. Голос у Володи был спокойный, четкий. На командном пункте, естественно, все волновались: корабль новый, сложный. Получилось, что Володя всех успокаивал: «Все идет нормально».

Когда корабль прошел основной участок торможения, на космодроме все обрадовались, приготовились встречать Володю. Парашютная система всегда срабатывала безукоризненно. На этот раз отказала.

Каждый из нас знал, что дорога в космос не усыпана розами, что все может случиться. В космической технике нет «мелочей». Любая неполадка может стоить жизни. И все-таки понимаешь это только умом. А со свершившимся трудно смириться.

Человеческая жизнь измеряется не прожитыми годами, а тем, что ты успел сделать. Комаров дал советской космонавтике больше, чем любой из летавших в космос. Свой последний полет он провел блестяще. До конца выполнил долг испытателя. Он дал путевку в жизнь новому кораблю, у которого большое будущее.

На баскетбольной площадке, расположенной рядом с гостиницей, где живут космонавты, были поставлены стол и стул. Так была оборудована первая пресс-конференция экипажа корабля «Восход». Журналисты уселись на скамейку, вкопанную у края площадки. Первым за стол сел командир корабля — Владимир Михайлович Комаров. К. П. Феоктистов и Б. Б. Егоров в это время на соседней площадке начали партию в теннис с генералом Н. П. Каманиным и Ю. А. Гагариным. В общем — и рационально и символично: любая минута — в подготовке к полету.

Вначале — тишина. Мы смотрим на энергичное лицо командира, на его крупные, сильные руки. Склонив набок голову, улыбаясь, может быть, чуть-чуть застенчиво, он переводит взгляд то на правый, то на левый фланг журналистского фронта: кажется, будто соизмеряет силы обороны и нападения — свои и наши. А беседа оказалась простой. Все, что говорил Владимир Михайлович о своей жизни, выглядело так, будто по-другому и быть не могло. Московский мальчуган Володя шел по магистрали советского героизма. Челюскинцы и первые герои-летчики. Потом Чкалов, Громов. Война, Гастелло, Талалихин. И Володя, еще ученик, выбрал свое будущее. Он в спецшколе. Будет летчиком.

В День Победы он на Красной площади.

— Всех, кто в форме, обнимают, качают, — говорит он нам. — Меня тоже захотели покачать — я вырываюсь, говорю: «Извините, не воевал». Два месяца спустя Владимир Михайлович Комаров — курсант Балтийского военного авиационного училища. И вот он летчик. Более полутысячи часов в воздухе. В 1950 году — женитьба. В 1951 году — еще одна радость: родился сын Женька. «Ух и трудное было время, — смеется командир „Восхода“. — Жена в институт — бегом, из института — бегом. У меня — служба в части. И ее и мои родные — далеко. А мы родители-новички. Ничего не умеем. До сих пор с женой вспоминаем тетю Дашу, которая и меня и Валю учила купать Женьку, заворачивать его. Хорошая была соседка…»

О доброй тете Даше Владимир рассказывал, так сказать, за рамками пресс-конференции. И от ее науки до проблем движения тела с переменной массой — порядочная дистанция. А общее здесь — в той искренней, типично русской благодарности, которая живет в душе командира экипажа ко всем людям, научившим его полезному делу. Механику тела переменной массы Владимиру Комарову и другим космонавтам преподавал Константин Петрович Феоктистов, который теперь входит в экипаж космического корабля «Восход». О нем Владимир Михайлович заговорил сразу, как только спросили его, что думает он о своем экипаже.

— Понимаете, мы видели в нем не только знающего, широко образованного человека… При первом же знакомстве каждый из нас видел: этот человек горит своим делом. Такой товарищ в полете — это много.

Командир экипажа скуп и сдержан в словах, в жестах. Барометр его чувств — глаза. Большие, умные, из которых щедро льется доброта. Давний знакомый командира и Борис Борисович Егоров. Он помнит его еще студентом-практикантом. Кто-то заводит разговор о психологической совместимости: замкнутое пространство корабля, разные характеры, темпераменты…

— Не волнуйтесь, не перессоримся, отлично уживемся, — смеется командир. И уже серьезно, как бы доказывая, говорит о тренировках, проведенных вместе, втроем.

Тренировки космонавта. Это большое, еще редкое искусство направленного воздействия на организм человека. Мудрая комбинация упражнений — то не слишком приятных, то увлекательных, как эта партия в теннис, которая служит фоном нашей беседы с Владимиром Комаровым.