Михаил Мягков - Флотоводцы. Григорий Спиридов, Федор Ушаков, Дмитрий Сенявин, Павел Нахимов, Владимир Корнилов

В 1821 г. против Османской империи восстала Греция. Героическая борьба греков привлекла внимание всей Европы, а общественное мнение европейских стран требовало от своих правительств оказать помощь восставшему греческому народу. Российский император Николай I рассчитывал использовать создавшееся положение для выгодного решения вопроса о проливах и укрепления позиций России на Балканах. В урегулировании греческого вопроса была заинтересована и Великобритания. Еще в 1823 г. английский премьер-министр Каннинг объявил греков воюющей страной. Такое заявление создавало реальные условия для усиления английского влияния на Балканах.

Николай I приложил усилия к тому, чтобы привлечь Великобританию к совместному урегулированию греческого вопроса. 23 марта 1826 г. в Петербурге был подписан русско-английский протокол о сотрудничестве в примирении Турции с восставшими греками. В случае отказа Османской империи от их посредничества Россия и Англия могли оказать на нее совместное давление. После этого русское правительство отправило Османской империи ноту ультимативного характера, с требованием выполнить обязательства по прежним договорам: по русско-турецким границам, а также в отношении внутренних прав Сербии, Молдавии и Валахии. К этой ноте присоединились Англия и Австрия. 25 сентября 1826 г. в Аккермане была подписана русско-турецкая конвенция, подтвердившая прежние обязательства Османской империи.

24 июня 1827 г. в Лондоне представители России, Англии и Франции заключили соглашение по греческому вопросу, в основу которого были положены условия петербургского протокола. Государства заявляли решимость бороться за предоставление Греции прав широкой автономии. Державы заявили о возможности применения к Османской империи «крайних мер» в случае отказа принять их посредничество в урегулировании этого конфликта.

Демарш трех держав был подкреплен разгромом 20 октября 1827 года соединенной англо-русско-французской эскадрой под общим командованием английского адмирала Э. Кодрингтона турецкого флота в Наваринской бухте. И именно в этом сражении особо отличился линейный корабль «Азов» и его командир М. П. Лазарев, который как отметил командующий русской эскадрой Л. П. Гейден, «управлял движениями «Азова» с хладнокровием, искусством и мужеством примерным». Его командир был произведен в контр-адмиралы, а сам «Азов» стал первым из судов русского флота, удостоенным георгиевского флага. Лейтенант Нахимов, получивший после сражения чин капитан-лейтенанта, был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

Никакой жизни, помимо морской службы, он не знал и знать не хотел и просто отказывался признавать для себя возможность существования не на военном корабле или не в военном порту. За недосугом и за слишком большой поглощенностью морскими интересами он забыл влюбиться, забыл жениться. Он был фанатиком морского дела, по единодушным отзывам очевидцев и наблюдателей.

Орден Нахимова I степени.

15 августа 1828 г. он принял под командование трофейный турецкий корвет, переименованный в «Наварин», сделав его образцовым кораблем эскадры. На нем Нахимов участвовал в блокаде Дарданелл, а 13 марта 1829 г. с эскадрой Лазарева вернулся в Кронштадт. За отличную службу он был награжден орденом Святой Анны 2-й степени.

Вот что говорит об этих первых блистательных шагах Нахимова близко наблюдавший его моряк-современник: «В Наваринском сражении он получил за храбрость георгиевский крест и чин капитан-лейтенанта. Во время сражения мы все любовались «Азовом» и его отчетливыми маневрами, когда он подходил к неприятелю на пистолетный выстрел. Вскоре после сражения я видел Нахимова командиром призового корвета «Наварин», вооруженного им в Мальте со всевозможной морской роскошью и щегольством, на удивление англичан, знатоков морского дела. В глазах наших… он был труженик неутомимый.

Я твердо помню общий тогда голос, что Павел Степанович служит 24 часа в сутки.

Никогда товарищи не упрекали его в желании выслужиться, а веровали в его призвание и преданность самому делу. Подчиненные его всегда видели, что он работает больше их, а потому исполняли тяжелую работу без ропота и с уверенностью, что следует им или в чем можно сделать облегчение, командиром не будет забыто».

31 декабря 1831 г. Нахимова назначили командиром построенного на Охтенской верфи фрегата «Паллада». Он наблюдал за постройкой, внося усовершенствования, пока фрегат, вошедший в строй в мае 1833 г., не стал показательным. Так, например, 17 августа 1833 г., в плохую видимость, моряк заметил Дагерортский маяк, дал сигнал, что эскадра идет к опасности, и спас большинство кораблей от гибели. На нем он служил под начальством замечательного русского флотоводца, первооткрывателя Антарктиды Ф. Ф. Беллинсгаузена.

В 1834 г. по ходатайству Лазарева, тогда уже главного командира Черноморского флота, Нахимова перевели в Севастополь. В 1836 г. он получил командование над построенным под его же надзором кораблем «Силистрия». На этом линкоре прошли одиннадцать лет его дальнейшей службы. Отдавая все силы работе с экипажем, внушая подчиненным любовь к морскому делу, Павел Степанович сделал «Силистрию» образцовым кораблем, а свое имя популярным на Черноморском флоте, заслужив славу блестящего моряка и отца своих матросов. В 1837 г. он был произведен в капитаны первого ранга. Его корабль участвовал в 1840 г. в десантных операциях при занятии Туапсе и Псезуапе, оказывал помощь Головинскому форту при отражении нападения горцев в 1844 г.

Однажды во время учений корабль черноморской эскадры «Адрианополь», подойдя вплотную к «Силистрии», сделал такой неудачный маневр, что столкновение двух судов стало неизбежным. Видя это, Нахимов приказал: «С крюселя долой» – и быстро отослал матросов в безопасное место за грот-мачту. Сам же он остался на юте один, несмотря на настоятельные просьбы старшего офицера сойти вниз. Врезавшись, «Адрианополь» осыпал осколками Павла Степановича, но по счастливой случайности он не пострадал. Когда вечером один из офицеров спросил его, почему он отказался сойти с юта, Нахимов ответил: «Такие случаи представляются редко, и командир должен ими пользоваться; надо, чтобы команда видела присутствие духа в своем начальнике. Быть может, мне придется с нею идти в сражение, и тогда это отзовется и принесет несомненную пользу».