Александр Кислицын - Южноуральцы — Герои Советского Союза

…Летчика отлили водой. Веки еле раскрылись. Голова болела и летчик не сразу вспомнил, что с ним произошло.

Допрос продолжался. Убертс предлагал сигареты, приглашал к столу, указывая на бутылку коньяку и налитые рюмки. Пленный молчал.

Полковник повторил предложение, грозился повесить летчика за отказ служить фюреру, но пилот смотрел на него ненавидящими глазами и, стиснув зубы, молчал.

Избитого и окровавленного лейтенанта уволокли в камеру и бросили на ледяной, каменный пол.

Так продолжалось около двух недель. Молчание юноши-летчика бесило опытных, набивших себе руку эсесовских палачей и они поочередно допрашивали советского офицера и всякий раз били его до потери сознания.

Ранним утром летчика вывели из камеры и в коридоре толкнули к десятку таких же оборванных и изуродованных узников.

Комендант и двенадцать эсесовцев вывели пленных за крепость. Высокий, худой, с черной бородкой и усами пилот стоял в первой паре. «Куда ведут»… Он оглянулся на товарищей. Четыре пары в окружении конвойных шли еле волоча ноги. «Если смерти не избежать, все равно надо сопротивляться», — рассуждал летчик. Оглянувшись еще раз, пилот негромко сказал: «Крепитесь, товарищи!». Рядом шедший конвоир ударил прикладом, но летчик удержался на ногах, схватившись рукой за соседа.

…Вдали раздавались глухие взрывы. Их ведут все дальше. Наступили сумерки. Стрельба была все слышнее. Пленных загнали в пустующий венгерский дом. Дрожа от холода, голодные и уставшие, сначала шепотом, а потом и в голос заговорили пленные. Сразу потеплело на душе. О том, что их ожидает, старались не говорить, но все твердо решили: бежать при первой же возможности.

Летчик сидел у окна. Разве можно уснуть в такую неспокойную ночь! Кто виновен в ужасной катастрофе? — спрашивал он себя. Прильнув усталой головой к косяку, пилот в конце концов уснул.

…Утром выглянувшее из-за облаков солнце косым лучом проникло в дом. Стало теплее. Стрельбы уже не слышно.

И вдруг пленные увидели коменданта, идущего к домику веселой походкой. Офицер, переодетый в форму капитана Советской Армии, вбежал в помещение, распахнул дверь и крикнул:

— Выходите, товарищи, я вас передал командованию. Территория за ночь перешла в руки нашей армии. Подойдет машина, и мы поедем в штаб дивизии.

Пленные повскакали, не веря в «чудо». Может быть, это ловушка?

Пилот первым вышел на улицу, озираясь по сторонам. За ним шли остальные. Солдаты конвоя собрались кучкой около дерева и громко спорили. Оружия при них не было. Война для них уже кончилась.

…С запыленной грузовой автомашины сошли двое: офицер и солдат. Улыбаясь, они шли навстречу своим собратьям.

— Я очень жалею, — говорит Александр Григорьевич, — что не могу вспомнить фамилии этого отважного летчика. Может быть однополчане помогут мне это сделать.

После Отечественной войны Южилин почти четыре года служил на Сахалине, где был инспектором по обучению технике пилотирования.

— И от Сахалина память осталась, — шутит Южилин.

…Однажды зимой, после взлета, отказали рули высоты.

— Как быть? — запросили по радио.

— Прыгать, — пришел ответ.

Южилин был без парашюта, а одевать его было некогда. Подал команду обучаемому: «Прыгай!» Радисту — тоже.

Последовал ответ:

— Прыгайте вы, мы за вами.

Выход один — сделать посадку. Южилин высмотрел снежные косы и посадил машину на одну из них. При этом было сломано шасси, а пилот получил сильные ушибы. Самолет прорыл глубокую траншею в двухметровом слое снега, распластавшись крыльями. Экипаж был цел. Это главное.

Когда с перевязанной головой Южилин пришел домой, Софья Григорьевна только и успела сказать:

— Я так и знала, что это должно случиться. Непутевый.

— Спокойно, Соня, — пытаясь улыбнуться, тихо произнес Александр.

Подполковник Южилин совсем недавно ушел на пенсию и переехал на Южный Урал. Но без работы он не мог жить.

Сейчас он работает контролером ОТК на Челябинском металлургическом заводе. Трудно Александру осваивать новую профессию, но эти трудности он успешно преодолевает.

— Сейчас у меня одна серьезная забота, — говорит Южилин. — Хочу получить шестой разряд, готовлюсь к этому серьезно. А потом на курсы мастеров пойду.

Александра Григорьевича и поныне помнят в воинской части. Подвиги Южилина и его товарищей навечно занесены в историю гвардейского полка, а портрет Южилина висит среди других портретов Героев Советского Союза — боевых товарищей-однополчан. Есть портрет Южилина и в Саратовском аэроклубе, где оба они — и Софья Григорьевна и Александр Григорьевич — так славно трудились два десятка лет назад.

На груди Южилина — два ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, 11 медалей. В августе 1944 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил Александру Григорьевичу звание Героя Советского Союза. К тому времени летчик высокого класса, коммунист Южилин имел за плечами 265 успешно выполненных боевых вылетов.

Александр Григорьевич тепло вспоминает своих боевых друзей и прежде всего радиста старшину Одуденко Василия.

— Это был настоящий коммунист, — говорит Южилин. — И все они — и Василий Одуденко, и Виктор Ворошилов, и Гриша Воронецкий, и Иван Паньшин — все они верные сыны нашей Родины, славные, сильные духом люди.