Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 1

— Прошу всех встать и делать все, как скажу и как покажу!

И я начала читать стихи «Зарядка» с требованием повторять тексты и совершать соответствующие движения.

— Ножками потопали. Топ, топ, топ! Ручками похлопали. Хлоп, хлоп, хлоп! Сели! Встали! Снова... сели! А потом (показывайте, как это делается!) всю кашу съели! Очень вяло! Повторяем снова!

Зал оживился, стал хохотать. Как мне потом сказали, все были довольны, даже представители власти не только Старицы, но и Калинина. Они тоже топали «ножками» и хлопали «ручками». Это было по-настоящему смешно, но не участвовать было бы смешнее. Я в очередной раз убедилась, что в каждом из нас живет ребенок. Потому и взрослые любят детские стихи. А еще то, что в человеке — два человека. Один наружу, которого мы знаем и который виден. Другой человек — наше второе лицо. Только мы его знаем порой еще недостаточно хорошо. Но он, этот второй, проявится тогда, когда сам захочет. Потому существует возглас:

— Ах вот ты какой?!

Много состоялось встреч в Кимрах — с читателями и библиотекарями района. Выезжали порой бригадами в Удомлю. Не раз приезжала и делала записи на радио в совхозе «Калининский». Встречи проходили не только с детьми садов и школ, но и с учащимися училищ, рабочими и служащими производств и учреждений. Был всеобщий интерес к литературе. Активно работали писательская организация и общество книголюбов. В Бологом, Лихославле, Кувшинове, где я недавно побывала, помнят о встречах. Значит, это было интересно людям? И сейчас залы наполняются слушателями. Что же мы сделали с людьми нашими? Почему так все перевернули, что лишили людей малого, а потом говорим: «Прогресс. Телевидение. Кино». Дети не читают? А мы прививаем им любовь к чтению практическими действиями? Спортивные, игровые площадки строим. Находим для этого средства, устраиваем показуху. А для спасения душ только крестные ходы с мощами? Мне до сих пор непонятно, почему останкам измученных при жизни людей не дают спокойно лежать в земле? Животные — существуют. А человек — живет. Без реального — нельзя существовать. Без идеального — жить. Потому люди слушают, как поэты читают стихи, ходят в библиотеки. Покупают книги! Иначе не было бы столько издательств и книжных ярмарок.

В Российской Федерации 130 тысяч библиотек, на финансирование которых выделено только из бюджета три миллиарда рублей. В нашей области 880 библиотек, на двадцать стало меньше. Но это реально существующие библиотеки. И туда приходят читатели. Можно поверить тому, что не каждый был в театре или музее, а в то, что не был в библиотеке, невозможно.

В завершение главы о библиотеках хочу поздравить главную из них — имени Горького — с юбилейной датой — 150-летием. Я счастлива, что этот год и у меня юбилейный.

Библиотеки, и большие, и маленькие, в последнее время являются не только хранилищами книг, источником знаний, но и местом, подменяющим работу Домов культуры с бесплатными функциями. Поэтому и работа библиотек стала более сложной, более трудной, более многогранной. Благодарю вас!

Игра с буквами

Хочешь верь или не верь,

Буква «Д» влетела в «Тверь».

Слово «Тверь» — теперь не «Тверь»,

А какое? Верно: «Дверь».

Хочешь верь или не верь,

Буква «3» шмыгнула в «Дверь»!

Как тут быть? Ведь слово «Дверь»

Превратилась в слово «Зверь»?

Выгоняем букву «3»,

Возвращаем букву «Т».

Получилось что? Понятно:

Слово «Тверь». Читать приятно.

«Народ и партия — едины» — это лозунг. Он призывает народ думать и поступать так, как думает и поступает партия. Приемлем ли этот лозунг в наше время? Когда партий много, а народ один? Что же такое партия? Сообщество людей по взглядам и устремлениям. Я задаю себе разные вопросы, в частности, и такой: заложены ли во мне азы партийности? Знаю, что заложены, но расположены во мне каким-то образом по другому принципу!

Моя партийность была генетически заложена от рождения. Отец, латыш Рейнгольд Янович Лагздынь 1895 года рождения (потомственная фамилия Лакздинш), призванный из города Риги, служил на линкоре «Марат» Балтийского флота. Когда началась Великая Октябрьская социалистическая революция, всех моряков сразу, целой судовой командой, принимали в партию. Группа моряков была направлена на сбор продовольствия. Видимо, тогда отец и попал в плен к белогвардейцам. У пленных дознавались: откуда они, какова их цель присутствия на суше. Моряки молчали, их поставили к стенке, но расстрелять не успели. Налетела красная конница. Так отец избежал неминуемой смерти.

Во флоте наш будущий отец служил вместе с маминым братом из Белоруссии Ефимом Константиновичем Бородиновским (1896 года рождения). После демобилизации в Ригу не вернулся. Почему? Да кто теперь ответит. Морякам выделили квартиры. Ефим к этому времени женился на Марии Герасимовне Корзовой, имел квартиру на Прядильной улице в доме №20. С ними отец временно и проживал. Когда ему предложили квартиру на Невском, он отказался и попросил дать площадь в том же доме, где жил Ефим. «В рабочем квартале сподручнее, — говорил отец, — чем на Невском-буржуйском». Рейнгольд Лагздынь познакомился с сестрой Ефима — Февронией Константиновной Бородиновской, нашей будущей мамой, жившей в Белоруссии в Витебском уезде в местечке с именем Улла. Так нам с братом Феликсом суждено было стать жителями этого большого мрачного на вид дома, в котором двор похож на узкий глубокий колодец. Наш адрес: улица Прядильная, дом №20, квартира 50. Рядом с нашей квартирой живет семья китайцев. Под нами — молодой сосед, он пугает, рассказывая страшные сказки.

Мой брат Феликс Рейнгольдович Лагздынь (1928 года рождения), когда стал взрослым, а Латвия — нашей республикой, пытался разыскать отцовские корни. Нашел сослуживца отца по фамилии Берзе, затем мужа сестры отца, который ранее служил в полиции. Сестру предположительно звали Гайдой. Она была замужем, но рано, в возрасте восемнадцати лет, умерла от тифа. Родственник был настолько стар, что ничего не помнил, даже имени своей далекой юной супруги.

При моем рождении отец настоял на имени Гайда, мама хотела назвать Зоей. Имя «Зоя» я взяла при крещении в Твери в 2003 году, так как латышского в церковных книгах не значилось. Однажды на день рождения отца мама заказала по фотокарточке портрет папиной сестры. Говорили, что я очень на нее похожа, даже с такой же родинкой на щеке. Про родного папиного брата Арвида Яновича Лагздыня Феликс ничего не узнал. Возникло предположение, что семья Лагздынь жила в рабочем районе Риги. Из разговоров отца известно, что во время Гражданской войны семья находилась на территории России и что моя латышская бабушка была крупной и тучной.